«Прости, если любишь». Продолжение

Автор
Опубликовано: 2216 дней назад ( 4 марта 2018)
Блог: Фигаро
Редактировалось: 2 раза — последний 5 июня 2018
0
Голосов: 0
.
3
Шло время – апрель уже сменился маем, а тот июнем. Маша всё реже появлялась у меня. Понятное дело: любовь началась – и хочется побольше быть рядом с любимым человеком, идти за ним, куда угодно, делать что-нибудь вместе с ним и так далее. Конечно, нельзя сказать, что Маша совсем знать меня забыла, так как она по-прежнему и звонила, и писала… Так что мне тут обижаться грешно. И всё же, когда у нас случаются-таки встречи, не знаю, как Маше, а мне порой кажется, что прошла вся жизнь и мы свиделись в новой. И нам не терпится при этой встрече скорее выболтать всё то, что произошло у нас обеих в этой «прошлой жизни». Бывало даже и так, что Маша приходила вместе с Ромой, что меня ещё больше радовало, поскольку он был нечастый мой гость в силу того, что Рома где-нибудь подрабатывал. Впрочем, могло случиться и так, что Маша могла прийти ко мне, потому что поссорилась с Ромой. Вот одна из таких встреч: была среда, дело шло к вечеру, я собиралась домой с работы, когда Маша позвонила мне и предложила увидеться и вместе поужинать. Я согласилась, благо, поесть было что: в морозилке две пачки пельменей лежали, картошки можно было отварить или обжарить – так что нормально! Я тогда остановилась на пельменях, поскольку сама их хотела. Мы с Машей встретились почти одновременно: подъезжая к своему дому, я увидела, как во дворе её высаживал таксист. Я посигналила – она, выйдя и обернувшись, махнула мне рукой. Вскоре после того, как таксист уехал, а я въехала на место, мы сошлись в самых тёплых объятьях и поцелуях.
– Рада тебя видеть, моя девочка! – сказала я.
– Я тебя тоже, – ответила Маша.
– Идём? – пригласила я и мы обе вошли в подъезд.
Лишь там я вспомнила, что мне надо ещё Каштанку вывести, о чём сказала Маше и предложила подождать с ужином.
– А если я собаку выведу, а ты ужином займёшься? – предложила Маша.
– Машулька, я тебе большое спасибо скажу! – радостно сказала я.
Так и поступили. Вот наконец всё было сделано, мы с Машей сидели за столом и я вижу, что Маша как-то вяло ест, хотя покушать она обычно не дура.
– Машуля, что случилось? – спросила я. – Что-то с ужином не так?
– Что ты, тётя Таня! – оживилась Маша. – Всё очень вкусно. – пауза. – Можно я останусь у тебя ночевать?
– Да, по-моему, на эту тему у нас никогда вопросов не было! – ответила я. – А что стряслось?
– С Ромкой малость поцапалась, – с неохотой ответила Маша. – И повод для этого был просто ерундовый: я закатила Роме сцену, что он в последнее время все ночи проводит на своих шабашках, а на меня у него времени нет, что я уже не помню, когда мы с ним просто гулять вечером ходили, а про то, чтобы ночевать вместе, я и вовсе молчу… Понимаю, конечно, я глупость сделала, но мне тоже иногда хочется внимания, любви и поцелуев. Впрочем, Рома был не лучше: вместо того, чтобы пообещать, что мы проведём время вместе любой из выходных, он на меня наорал, обозвал меня безмозглой самкой, которая ничего не умеет, как только «трахаться» в койке и что я бы могла это умение применить на панели – дескать, и удовольствие получишь, и денег заработаешь. Я влепила ему по морде от души за это и ушла с работы, сказав директору, что я плохо себя чувствую. А потом, чуть успокоившись, сама к тебе пришла.
Выслушав всё это, я пододвинулась к Маше, крепко обняла её и стала нежно гладить по спине, глубоко сочувствуя нанесённому оскорблению. Мне тоже не понравились хамские слова Романа в адрес моей девочки и, пожалуй, я бы тоже за них расплатилась, не давая в обиду Машу. Маша сперва тихонько плакала, уткнувшись в моё плечо, а потом успокоилась и всё, слава богу, нормализовалось. Помню, проплакавшись, Маша сказала, что не простит Рому никогда, но я посоветовала ей не решать с горяча, а попытаться дать обидчику хотя бы один шанс на исправление ошибок и примирение.
– Думаешь, это возможно? – спросила Маша.
– Если ты любишь человека, значит, постарайся суметь простить ему его обиду, – сказала я. – Я бы поступила так. В конце концов, ты сама сказала о том, что глупость сделала, что скандал затеяла. Следовательно, и тебе было бы хорошо извиниться перед Ромой. Ты его простишь, он тебя – и всё будет хорошо!
– Тёть Тань, ты всё-таки идеалистка, – сказала Маша. – Но я постараюсь сделать так, как ты сказала. Обещаю.
На сём мы и закончили наш разговор, обменялись поцелуями и Маша решила пойти в душ, а после лечь спать. Я же быстренько сбегала за ночной рубашкой, отнесла её в ванную Маше, а после постелила постель в бывшей Аниной спальне. Вот Маша пришла и спросила у меня таз и стиральный порошок, чтобы постирать своё бельишко.
– А я сейчас сама тебе всё постираю, – сказала я. – У меня самой кое-какая постирушка есть – так и твоё бельишко освежим.
– Да как-то не удобно… – возразила, было, Маша.
– Милая моя! – спокойно прервала её я. – Не удобно бывает спать на бревне – или влево, или вправо свалишься с него. – Маша расхохоталась. – И запомни одну не хитрую вещь, девочка моя: ты тут не просто у меня в гостях, а это твой второй дом, где я тебя жду, как родного и любимого человека, для которого мне радостно сделать что-нибудь хорошее.
– Спасибо, тётя Таня, – утирая глаза, сказала Маша и легла в кровать. – Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, мой котёнок! – сказала я, поцеловав её, после чего вышла из спальни, закрыв за собой дверь. Выстирав и развесив бельё, я и сама легла в постель, почитала немного один из романов любимого Дюма-отца и тоже стала засыпать.
***
Хочу позволить себе небольшое лирическое отступление. В какой-то мере оно возникло и из нашего с Машей разговора об их отношениях с Ромой. В одно из воскресений я была у Ани на могилке. Причём была одна, даже Машу не взяла, чтобы спокойно поседеть и поплакать над моей девочкой. Понимаю, что слезами мёртвых не вернёшь... Но когда боль утраты, хоть иногда, напомнит о себе – то тут останется или волком выть, или сердце вырвать. Простите, я отвлеклась. Так вот, побыв у Ани и наведя у неё порядок, я стала собираться домой.
– Таня, ты? – слышу позади себя. Оборачиваюсь:
– Юра? Здравствуй! Вот, где мы с тобой снова свиделись.
– Да уж, – грустно хмыкая, сказал Юра, вроде всё такой же улыбчивый человек, каким я его знала много лет назад, во время нашего романа, с теми же ямочками на щеках, но уже малость потускневший. – Почему-то иначе встретиться у нас не получается: то ты ко мне с переломом ноги попадёшь, то теперь вот...
– Согласна с тобой, – ответила я. Наступила пауза.
К слову о переломе: мы с Юрой, правда, познакомились, когда меня по «Скорой» свезли в травматологию. А дело вышло так: была зима, скользко – я шла, как по проволоке, чтобы не упасть и не трахнуться обо что-нибудь головой. Но вот какой-то идиот, летевший чёрт знает, куда, толкнул меня сзади – я упала и подвернула правую ногу. Слава богу, проходили мужчина и женщина, которые помогли мне встать, а когда я почувствовала сильную боль в ноге, женщина поймала проезжающую неотложку и они передали меня врачам. Прибыв в травматологию, врачи втащили меня к хирургу-травматологу, высокому, рыжеволосому мужчине с короткой стрижкой. Поздоровавшись, он спросил, что случилось. Я ему в двух словах сказала. Он меня кое-как разул, ощупал мою ногу, после чего, подозревая перелом, повёл меня на снимок. Так оно и оказалось. Итог – гипс и покой. Помню, тогда Юра, увидев моё огорчённое лицо, сказал мне: «Девушка, что ж вы так огорчаетесь! Мы ведь вам гипс будем накладывать на ногу, а не отрезать её! А перелом до свадьбы заживёт!». И, правда, я повела себя, как девчонка. Дабы отвлечь меня от этой неприятности, Юра спросил моё имя. Я представилась – он тоже. Так и познакомились. Потом, после лечения, мы стали встречаться и всё такое… Я однажды даже в гостях у Юры была и мать его видела. Это была весьма властная, себялюбивая, высокомерная и, как мне тогда показалось, не очень умная женщина. Впрочем, насчёт ума я могу ошибаться. Возможно, она была просто в чём-то несчастна – и это повлияло в итоге на её характер. И тем не менее я на всю жизнь запомнила наш первый разговор: вроде бы ни о чём неприличном меня не спрашивали – где я работаю, кто мои родители, но разговаривали со мной и смотрели на меня с высока, как будто я оборванка с вокзала. И хотя я держалась достойно, говорила, что я психолог, что мама моя умерла, а папу я не помню... Но всё же мне самой было гадко от этой ситуации и хотелось уйти. И так же скоро я поняла, что такие мамочки скорее своих сыночков зарежут, чем позволят кому-то рядом с ними увиваться. Впечатление, что они малость перепутали детей со щенятами, и держат детей на поводке, чтобы можно было, когда надо, дёрнуть и скомандовать «рядом!». А дети, особенно мальчики, по-моему, и рады быть этими «щенятами», боящимися своих хозяек и готовыми им подносить тапочки да ходить на задних лапках. Вот момент: однажды гуляем с Юрой по парку и он, не понятно, к чему, говорит мне, что соврал матери, будто бы ушёл к другу в гости ради встречи со мной. Я спросила – зачем? Он сказал, что я маме не понравилась и что она ему наказала со мной больше не встречаться. В ответ на это я сперва спросила Юру – говорили ли ему, что старших обманывать не хорошо? А после прибавила, что если мама сказала, чтобы мы не виделись, значит, маму нужно слушаться – и мы больше не встретимся никогда. Сказав это, я ушла домой, даже не сообщив Юре, что беременная. Зачем я это сделала? Во-первых, просто противно было видеть, как взрослый мужик боится своей матери – и понятно, что от него защиты не дождёшься; а, во-вторых, если он мать обманул – то где гарантия, что Юра меня не стал бы обманывать? Так что я не жалею о сделанном. Ну, вернёмся из прошлого времени в настоящее!
– А у тебя тут кто лежит? – спросила я Юру, прервав эту паузу.
– Мама, – ответил он. – Умерла она два года назад от сердечного приступа.
– Мои соболезнования, – сказала я. Юра кивнул в ответ.
– А это твоя дочь? – спросил он, показав на Анину могилу.
– Да, – сказала я. – Погибла в автокатастрофе.
– Прими и мои соболезнования, – сказал Юра. – Всего 16-ть лет девчонке!
– Да уж, – ответила я с грустью.
В разговор вмешался звонок мобильника Юры.
– Да, зая! Тебе скучно? Потерпи немного – я скоро приеду и мы с тобой поиграем. Тебе купить что-нибудь вкусненькое? Эскимошку? Понял! Пока.
– Дочка звонила? – спросила я Юру, когда он закончил разговор.
– Нет, жена, – сказал он. Меня чуть не вывернуло на изнанку от осознания того, какие гадости я только что слышала. Особенно гадко звучало слово «поиграем».
– Так ты женат? – спросила я Юру, идя с ним к стоянке.
– Да и давно, – ответил он. – Ну как давно – скоро шесть лет. Она довольно хорошенькая, миленькая, работала медсестрой, но бросила и перешла в такси диспетчером.
– Что, в такси больше платят? – спросила я.
– Не то, чтобы больше, но, по крайней мере, график свободный – и ни тебе подъёма посреди ночи или в выходной, ни ночных дежурств, ничего! – ответил Юра.
– Понятно! – сказала я. – А дети у вас есть?
– Нет, – ответил Юра. – Почему-то бог не даёт. Мы уже и ЭКО пробовали… Но увы. Да мы уж и думать об этом потихоньку забыли. А ты замужем?
– Нет и даже не была, – сказала я.
– А дочь… – не договорил Юра.
– А ты думаешь, что ты у меня один был? – прервав, спросила я.
– Понял – не дурак! – сказал Юра и мы молча доходили до стоянки. – Тебя подвезти? – спросил он меня уже там.
– Нет, я на своих колёсах, – сказала я и мы простились. Сидя в своём не новом, но ухоженном Жигуле и видя, как Юра на своём явно новеньком, синим Рено улетал к своей зае, я невольно вспомнила слова одной старой песни: «Каким ты был – таким ты и остался, но ты и дорог мне такой». И верно, я поймала-таки себя на мысли, что я ещё люблю Юру и ничего не могу с этим сделать. Слегка всплакнув по своей любви давно минувших дней, я завела машину и поехала домой.
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!