Кошмары прапорщика Гулькина.

   Ночью Аполинария Гулькина посетил кошмар. Привиделось ему, что оторвался он от грешной земли и воспарил над облаками. Там, в заоблачной выси встретил его сонм небожителей и, с пением псалмов и гимнов, препроводил под грозны очи какого-то белобородого старца, облачённого в снежно-белые одежды.

·        Ну, что, Гулькин? - громоподобным голосом обратился к нему старик, - я вижу, никак не угомонишься?

·        Да я ваше - ство, - замямлил Аполинарий, - не корысти ради…

·        Молчи уж, - махнул рукой обладатель бороды, - все твои оправдания знаю наперёд. Хороший раньше на Руси обычай был, ворам и клятвопреступникам клеймо на лбу выжигать. А ныне… Мелок человечишка, ой мелок. Суета его обуяла, мелкие страстишки. Лично теперь приходится карать злыдней и охвостней, потому как не стало на земле помощников. Вот и тебя, ворюга ты беспросветный, хочу покарать так, чтобы до седьмого колена заказал, всем своим потомкам… тьфу, мерзость. Вон отсюда!

 И тут же, неизвестно откуда, налетевшие серафимы с херувимами схватили Аполинария за плечи и заорали бараньими голосами ему в лицо.

·        Гулькин, Гулькин, Гулькин, проснись…

·        … Да проснись же ты, наконец, Гулькин!

 За плечи всё ещё трясли, когда Аполинарий наконец-то смог разлепить глаза и уставиться диким взглядом в лицо своей жены, Бориславы.

·        Ну что, проснулся, наконец? - спросила она брезгливо.

·        М-м-м - Гулькин сел в постели, обхватив голову руками. Во рту, после вчерашнего, было состояние, как после мартовской кошачьей свадьбы.

·        М-м-м - повторил он и, едва ворочая языком, произнес, - Голова, как мешок с дустом.

·        Ты сам весь как мешок с дустом, - отрезала Борислава, - пить меньше надо, будешь спать, как человек. А то и сам, как задница на сковородке, и мне жить не даёшь. Тьфу…

  И, произнеся эту гневную тираду, мадам Гулькина отвернулась, явно намереваясь ухватить прерванную нить сна.

  Гулькин встал на нетвёрдые ноги и с хрустом потянулся, произведя локальную газовую атаку.

·        Пердун старый, - мгновенно отреагировала жена и натянула на голову одеяло.

  Слабо махнув рукой, Аполинарий Бенедиктинович пошаркал в туалет. За двадцать лет супружеской жизни он ещё не то слышал от своей дражайшей половины - Бориславы Ампилоновны, и потому не обращал на эти реплики ровно никакого внимания. Заходя в туалет, Гулькин, в отместку жене, с силой хлопнул дверью. И тут, в основание позвоночника, как будто кто-то воткнул раскалённую монтировку.

·        Ёш твою корову мать! - взвыл от боли Аполинарий. Выгнувшись, он схватился рукой за поясницу.

  Надо сказать, что из соображений гигиены, Гулькин спал без белья. Жили они, с женой, вдвоём, детей у них не было, вначале из вопроса экономии, потом уж, скорее по привычке. А наличием комплексов Аполинарий не страдал. И вот, ухватившись за, внезапно, заболевшую задницу, которая была в первозданном состоянии, он ощутил рукой нечто, чего раньше не было. Похолодев, Гулькин посмотрел на свой, весьма внушительный зад, и увидел… хвост, защемлённый дверью и отчаянно пытающийся освободиться.

·        Твою мать, - прошептал побелевшими губами Аполинарий и судорожно вздохнул. Забыв, зачем пришёл, он дрожащей рукой открыл дверь, после чего хвост освободился, и боль стала постепенно отпускать. Выйдя в коридор, Гулькин взялся руками за этот нелепый отросток. Хвост был длиной сантиметров семьдесят, розовый, как у поросёнка, и тонкий, как поросячий визг. На месте стыковки с косяком наливался лиловый желвак.

  Ничего не понимающий Аполинарий ударился в тихую панику. Здравый смысл подсказывал, что такого не бывает, но болевший хвост говорил о том, что это не сон.

·        Хотя, почему не сон? - пробормотал бедолага.

  Зажмурив глаза, и отвесив себе пару пощёчин, он надеялся избавиться от кошмара. Но - тщетно, хвост был на месте, и к тому же вилял, как у млеющего от счастья кобеля.

·        Так, - успокаиваясь, сказал Аполинарий, - это явно не сон. Но где же я мог подхватить эту заразу? Неужели от этой ведьмы? - он вспомнил, как недели полторы назад он гульнул с пышнотелой поварихой, - хотя нет, эта штука явно не венерического происхождения.

  И тогда, ничего не понимая, и сгорая от стыда и ужаса, он решился на отчаянный шаг. На цыпочках он подошёл к кровати и, став перед нею на колени, шепотом позвал:

·        Боря-а-а!

·        Пошел к чёрту, извращенец, я сейчас не в настроении, - сонно пробормотала жена.

·        Боринька, солнышко, повернись ко мне, пожалуйста! - взмолился Гулькин.

  Борислава Ампилоновна мгновенно проснулась. В таком тоне муж к ней обращался в последний раз тогда, когда просил её руки. Рывком повернувшись к нему, она участливо спросила:

·        Полик, что с тобой?

·        Мне плохо, Боря, ой как плохо, - рыдал, уткнувшись в одеяло Гулькин.

·        Успокойся, родной, - погладила его по голове Борислава, - всё пройдёт, от похмелья  не всегда умирают.

·        Дура ты, - заорал, свирепея Аполинарий, - при чём тут похмелье! Смотри! - и он повернулся к ней спиной.

  Вероятно, зрелище было слишком впечатляющим, потому как лицо у почтенной женщины вытянулось, как у удивлённой лошади и позеленело. Схватившись за сердце, она простонала - О, Господи, - и потеряла сознание.

  Потрясённый Гулькин засуетился, забегал, стал брызгать водой в лицо, причитая:

·        Боря, Боринька, Борюся.

  Придя в себя, практичная мадам Гулькина сразу взяла быка за рога:

·        Откуда у тебя эта гадость?

·        Я не знаю, клянусь тебе, не знаю, - чуть не плача лепетал Аполинарий.

·        Не знаешь, значит? Ладно, - она задумалась на мгновение. - Слушай  сюда.

На службу ты сегодня не пойдёшь, это я беру на себя. А потом... потом видно будет.

     Накинув халат, Борислава подсела к телефону.

-     Прикрой срам и поставь чайник, - фельдфебельским голосом         скомандовала она, набирая номер. И тут же, почти без паузы, елейно произнесла в трубку, - Алё, Фёдор Никодимыч? Доброе утро, Гулькина беспокоит...

   После паузы, хохотнув, Борислава продолжила:

-   Вы знаете , Фёдор Никодимыч, у нас несчастье... Да, да, Гулькин мой заболел, температура сорок, в бреду мечется. Ой, я не знаю, боюсь как бы инфекция, какая... Нет, нет, что Вы, нашим костоломам из санчасти я не доверяю, они клизму, и ту через нос ставят. Я уж по своим каналам.. Огромное спасибо, с меня причитается... Ну что Вы, что Вы, до свидания.

  Не переводя дыхания, она набрала следующий номер:

-  Лёвушка? Привет, это Борька. А, узнал злыдень. Как дела?... Ну , слава Богу. Лёвчик, а у меня проблемы... Нет, не у меня конкретно, у моего благоверного... Ну, это не телефонный разговор, дело щепетильное и конфиденциальное... Ага, хорошо. Во сколько?... Хорошо, в 11.00 будем у тебя.

   Во время всех этих переговоров высоких сторон, Аполинарий стоял рядом, глупо улыбаясь и виляя хвостом.

- Всё нормально,- сказала Борислава,- давай завтракать и поехали.

- А куда?

- Все в свое время узнаешь, - мило улыбаясь ответила Борислава Ампилоновна.

       Основная задача состояла в том , чтобы спрятать этот злополучный хвост. В конце

концов

его засунули в штанину и примотали к ноге бинтом, хотя это было довольно-таки неудобно.

 Критически осмотрев мужа, мадам Гулькина спросила: - А что, не хромать не можешь?

-Не получается, - виновато улыбаясь, ответил Аполинарий, - на излом ведь его взяли, вот и больно.

 -Лучше бы он совсем отвалился. Сам. - Мрачно сказала Борислава. -Ладно, поехали, выводи машину.

     Однако, не тут-то было. Оказалось, что с привязанным к ноге хвостом Гулькин совершенно не мог сидеть, а стоя в «Жигулях» не много наездишь. Пришлось идти на автобусную остановку.

    -Куда мы едем? - шепотом спросил Аполинарий.

    -К моему однокашнику, - также шепотом ответила Борислава, -Левушка Хрящев - отличный хирург.

    -Но ... - попытался протестовать несчастный.

    -Молчи, дурак, для тебя стараюсь.

    У кабинета доктора Хрящева была огромная очередь страждущих, но Гулькина своей мощной фигурой, держа мужа за руку, громко говоря: «особый случай, особый случай», уверенно проложила дорогу к кабинету и скрылась за дверьми.

    В кабинете было тихо, бело и прохладно. Аполинария стал бить крупныи озноб. «Господи, - подумал он, - зачем я здесь и что со мной будет?«. Воображение услужливо нарисовало целый ряд картин, от которых Гулькина чуть не вытошнило. «Живым не дамся!», -

мелькнула мысль.

   Из-за стола, к ним на встречу поднялся, улыбаясь, маленький толстячок в белом халате, очках, и огромной, блестящей лысине.

  - Привет, Борька, - он чмокнул в щечку засветившуюся Бориславу.

  -Знакомься , Левушка, это мои муж, - затараторила раскрасневшаяся Гулькина.

  -Очень приятно, Леонтий Мовшаевич, - переключил свое внимание толстяк.

  -Прапорщик Гулькин, начальник продсклада, - почему-то по военному отрапортовал Аполинарий.

  -Ну что Вы так официально, - хохотнул доктор - давайте по свойски, я Лева, а вы?

  -АП-П-П... - Гулькин откашлялся, - Аполинарий.

  -Ну, вот и ладушки. Я вас слушаю, жалуйтесь.

  -Тут у меня это..., - покраснел Гулькин.

  -Смелее, смелее, Аполинарий, я же доктор, - подбодрил его Лева, садясь в кресло и складывая руки на животе, - да вы присядьте, в ногах правды нет.

  - Можно я постою, - покраснел Гулькин.

  -Вольному воля. Ну, я вас слушаю.

  -Короче, - вмешалась Борислава, -снимай штаны.

   Гулькин покраснел до такой степени, что почти задымился. Дрожащими руками он стал медленно расстегивать ширинку.

  -Ну! - грозно сказала жена.

Аполинарий рывком сдернул штаны и застыл по стойке смирно.

  -Пока ничего не вижу, - спокойно произнес Леонтий.

   Гулькин, на грани истерики, размотал бинт и повернулся спиной к врачу.

  -Ииик - вырвалось у Хрящева, и он нырнул под стол.

   С минуту стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь свистом виляющего хвоста. Потом с боку стола появилась лысина и спросила:

  -Что это?

  -Лева, не будь идиотом, - спокойно произнесла Борислава, -Это просто хвост. Ты что никогда хвостов не видел?

  -Хвост? - с удивлением переспросил Хрящев, - хвосты я вообще то видел, но... Это что новый вид прапорщиков?

  -Дурак ты Лева, - укоризненно сказала Гулькина, - у людей горе, а он издевается.

  -Но и чего вы от меня-то хотите? - спросил обладатель лысины.

  -Левушка, - наклонилась к нему Борислава, - отрежь ты ему эту гадость.

  -Я хирург. - Гордо продекламировал Леонтий из под стола. - Я оперирую людей и лечу человечьи болезни.

  -А он, по-твоему, не человек что ли?

  -Не знаю, кто он, но я хвостами не занимаюсь, идите к ветеринару, а я хирург.

  -Пенек ты дермонтиновый, а не хирург, - с отвращением сказала Борислава, - Пошли, Аполинарий, не хочет он нам помочь, козел!

   У ветеринара было попроще, да и народу поменьше, фактически, кроме четы Гулькиных никого больше. Кабинет был и поменьше чем у Лева и поплоше. Сам ветеринар - вероятно ветеран воины

1812 года - маленький,  горбатый,  хромой, с редкими седыми лохмами и грязном халате, напоминал примороженную ходячую помойку. Впечатление дополняли очки с толстенными и мутными

стеклами, которые он поминутно протирал, а также полное отсутствие зубов, что делало его речь, мягко говоря мало понятной.

  -Ну фто, -прошамкал старик. -вишу вы кобелька привели? Даваите-ка его на штол.

   Аполинарий попытался было возразить, но потом махнул рукой на все, спустил штаны и взгромоздился на стол, весело помахивая хвостом.

  -Ну фто, шимпотишный кобелек, - дед почесал его за ухом. а у Аполинария появилось зверское желание укусить его. Он даже попытался зарычать, но ветеринар проворно отдернул руку.

  -Ууу, какои он у ваш жлобныи, шторожевая порода?

  -Да нет, - устало махнула рукой Борислава, - скорее вьючно тягловая.

  -Вы шерьешно? Какои интерешный екшемпляр! То-то шмотрю, машть мало жнакомая. И так што бы вы хотели от меня?

  -Это, - она показала рукой на хвост.

  -Вполне милый фвоштик, чем он ваш неуштраивает?

  -Нельзя ли его удалить?

  -Вы хотите купировать фвошт? В фтаком вожраште? Да шудя по жубам, ему лет шешнашать!

  -Увы, доктор, намного больше, - вздохнула несчастная женщина.

  -Ну, вот видите. Ешли ему шеишас купировать фвошт, он ждохнет от шока. В прочем, ешли хотите, я шделаю ему укол, и он прошто ушнет. Навшегда. так фто проблема фвошта отпадет шама шобой.

   И тут Аполинарий от отчаяния, сначала взвыл , потом взлаял, спрыгнул со стола и укусил заслуженного соратника Кутузова за тощую ляжку. Дед отпрыгнул в сторону и заорал благим матом: -Уберите ету

агрещивную шобаку. Йа вам шоветую ее вообще ее приштрелить, мошет шатся, она бешеная...

   Какое-то время супруги Гулькины ехали домой молча. Аполинарий бросал опасливые взгляды на жену. Та была задумчива. Несчастный обладатель хвоста расстроился в конец. «Ну вот, - думал он, -

Боринька уже, наверное, размышляет под каким благовидным предлогом меня бросить.» И чем больше он думал об этом тем больше укреплялся в этой мысли. Постепенно размышления его приняли другой

оборот: «Ах так, значит с хвостом я тебе не подхожу. Ну, погоди, мымра старая, сейчас я тебе все выскажу». И едва он открыл рот, чтобы в первый, наверное, раз в жизни высказать жене все что он о ней думает, как та повернулась к нему и сказала:

  -Не расстраивайся Полик все будет хорошо. Я кое-что придумала.

   И вот, с тех пор жизнь Аполинария Бенедиктиновича в корне изменилась. Он

похудел, постройнел, потому что на службу добирается пешком а не на машине как раньше. На службе крутится как пчелка не приседая. доходы в семью естественно уменьшились - руками-то

унесешь намного меньше чем на машине. Зато семейное благополучие укрепилось. Мастеровитый Гулькин наделал кучу приспособленьиц, и теперь его вечно виляющий хвост, в зависимости от надобности, работал то вместо вентилятора, то вместо миксера, то вытирал пыль с мебели то крутил ручку мясорубки.

   А за последний месяц Гулькин заметил, что хвост укоротился на два сантиметра…