ЖЗСтатей

Облака - желаннных слов склады.
Багажами, грузом недосказанности,
проливают хмурые дожди
слёзы по людской привязанности.

Будут горы на листе, костры,
альпинисты, ветром обнимаемые.
Эдельвейсы пахнут серебром,
свежие цветы восмоминания.

И она очутится на миг рядом,
удивлением окрыленная.
У хрустальных крыльев есть часы.
Вечные они, заговорЁнные.

Напишите ей красивое письмо,
если будет время и желание.
Прочитает на закате дня,
в красных облаках ища признание.

Жили были три девицы,
Пушкин им работу дал
и безвылазно, в столице,
они пряли по ночам.
Но оказия случилась,
одна в бочке уплыла.
Емкость, барели...
в сорочке там сыночка родила.
Город строить он не стал,
шибко нефтью торговал.
Тетки старые бесились,
дали санкции ему
и от зависти кривились,
настучали королю.
Море ржавчиной накрыло
тридцать трех богатырей.
Черномор лег в мавзолее,
Кощей не собрал костей.
Та история тянулась,
ведь леса кругом, поля
и моря волной бушуют,
что же не хватает та?
Котик с дуба цепь сорвал
и оттуда умотал.
Вот и сказочка сложилась,
где начало, где конец?
Где -то прячется царевна
и не хочет во дворец.
А боярыни, бояре
все законы там строчат...
Пушкину бы на досуге
их, с похмелья, почитать.

Зима играет. В ночь морозы
растут голубоватой розой.
Отточен их февральский шип,
искрится под луной, скрипит
и, выманив за дверь, кусает.
Румяна яркие подарит
и тишину...
Она одна студеной ночью,
без звездных крыльев и кудель,
едва услышав треск морозный,
рассыплет тысячу новелл:
про хрупкий лед, дружину, пламень,
про поседевшую свечу
и про чудной заморский камень,
про частый стук сердец в пургу,
про утку с вишней и перины,
про дрему в царском палантине.
Когда в её волшебных сказках
покатимся с горы в салазках,
то в раз поймем, что это сон
летит с метелью в унисон.

В новой песенке цыганка
раскидала королей
благородных и не очень,
всех калибров и мастей.
Тот работал, тот пижонил,
тот букеты продавал,
тот на дальней остановке
даму с сумками встречал.
Пареньки не отставали
в яркой юности своей,
на кредитной красной хонде
разъезжал валет бубен.
Крест всегда быстрее ветра,
он уже закончил акт,
а пиковый взял армейский,
да и подписал контракт!
Туз червей - магнат со стажем
третию менял жену,
а семёрка на свидание
шла к чужому королю.
Тут цыганка, растерявшись :
- А бубновая любовь?
Нет, девятка не пропала,
выпала счастливым вновь.

Зимою что-то пропадает у меня,
не кричится мне и не поётся:
то ли застращала белая пурга,
то ли слишком маленькое солнце.

Положу его на желтенькое блюдце
сразу после праздников длиннющих.
У плиты пусть поживет малютка,
согреваясь от борщей пахучих.

А потом растопим вместе с маслом
на блинах румяных, сладких, вкусных!
Поплывет на небо улыбаться,
веселя подснежником веснушки.

О любви точно знала луна
и тенями тропинки сводила.
Где-то есть Поцелуев мост
- нам на лавочке было мило.

Провожал светлой ночью тебя,
песню пел о дороге длинной.
Вел за ручку и нес на руках,
и желание прятал с повинной.

Моя девочка, губки бутон,
детский запах молочно нежен,
развела нас судьба с тобой,
венец свадебный не примерен.

Прохожу Поцелуев мост,
в лужах слезы луны тревожа.
Распускается где-то бутон,
на разлуку мою не похожий.

Ноябрь заканчивается, прощай осень.



Попрощались на исходе осени.
Ключ холодный трезвенно звенел.
Дождь из серого, забыв условия,
лил на зонт бесстыже и на тень.

Удалялась тень в чужое прошлое,
в некий быт - доспехи в суету!
Таяла в новейшем одиночестве,
приближала зимнюю тоску.

Желтизна разлуки мокро сыпала,
не подставлю я перчаткою ладонь.
Осень на пролетке голо - сизая
Правит в тучах быстрым табуном!

И в забытом ноября сомнении,
оплывет последняя свеча.
Осень! До чего ты неприветлива
- золото в костре до тла сожгла.

-----------

Тряхнула рыжею копной
в молочном утреннем тумане,
смеялась в солнце золотом,
посеребрила лес дождями.

Румянцем клена залилась
и ветром по небу носилась
- кому не по душе пришлась,
кому-то осень полюбилась!

Стирала листья на мостке,
в проселочной топила грязи
и, медленно платок соткав,
укрыла всё, что видно глазу.

Потерянную в тишине, искал
и зонт раскрытым глазом.
Вороны каркали по ней
И иней на ветвях блестел.

Искупалась осень в золоте,
промочила волосы дождем
и на Покрова не приморозила,
а задумалась о чем-то, о своем.

Тополя раздетые дремали
в лени засыпающей земли.
Мы с тобой еще не понимали,
что смывают в октябре дожди:

красоту, любовь, тепло и солнце,
разговоры долгие в ночи.
От любви не улетают птицы
- остаются, что разлукою больны.

Даже людям подрезают крылья
и наказывают вечною зимой.
Осень, ты прекраснее царицы!
Я пишу о чем-то, о своем.

Златовласка - румяные щеки,
наливной антоновки вкус.
Выплетает свои узоры
Осень, каплей роняя грусть.

И светясь паутинками, ветер
облетел разукрашенный лес.
Камыши и осока пели,
провожая тепло небес.

Утки жар далеко уносят.
Оберегами крик журавля...,
отраженья в немых озерах
- у земли голубые глаза.

Златовласки костер догорает,
красотой обжигая сердца.
Но редеют букеты в туманах ,
под метлою шуршит листва.

Зеленый май в закате тает,
Поет коленца соловей.
Весну куда-то провожая,
Печатный месяц машет ей
светлеющим, раздутым рогом.
Но в зарослях её дороги
ты, не услышишь поцелуй
пастельно летний и ревнивый,
и теплотой своей красивый.
Он словно зеркало - река
плывет оттуда и туда,
в наивные секреты сказки,
без указателя, подсказки.
Поляны темные чудят
и ловят звезды наугад.
Те на цветах уже гадают,
сирень полночную срывают.
Смущенные глаза весны,
в улыбке летней не грустны.
Слияние самой природы,
инстинкт призывной песни года!

Зеленый май уснул в рассвете...
и соловей пропел о лете.