Ворона

Самая обычная городская улица, пятиэтажные коробки домов, притиснутые друг к другу, тротуар перед подъездами и десяток метров до соседнего, паралельно стоящего дома.
Заасфальтированный пятачок, где вернувшись с работы, оставляют на ночь свои автомобили жильцы и такой же по размеру пятачок, утоптанный до земли, где раньше планировался газон, рябина, пара кустов шиповника под окнами и две чудом растущие берёзки, до которых не добрались руки ни у ЖЭУ, ни у жильцов.
Самый обычный пейзаж провинциального городка, когда смотришь из окна.
Время около трёх часов, полуденный жар летнего дня ещё не собирается спадать, редкие прохожие, дети в садике, рабочий день ещё в разгаре и потому, площадка пустует, относительная тишина, изредка нарушаемая проехавшей вдалеке, по центральной трассе, машиной.
На укатанном колёсами пятачке — мутная лужа, пролетавшая мимо ворона вернулась, сделала небольшой круг и неуклюже подпрыгивая , приземлилась рядом, оглядевшись по сторонам, подошла поближе к краю лужи, внимательно её осмотрела, обошла по кругу, что-то прикидывая, в двух местах ткнулась клювом, как это сделал бы человек — проверяя палкой глубину, и оставшись довольная получившимися результатами, косолапо подпрыгнув, улетела.
Минуты через две, она вернулась, держа в клюве засохшую, как камень, корку от буханки белого хлеба.
Приземлившись на нижнюю толстую ветку одной из берёз, снова внимательно осмотрела окрестности... Тишина... Никого... И даже вездесущих воробьёв поблизости не наблюдалось.
Взмахнув крыльями, ворона спрыгнула с ветки и спланировала к луже, в три прыжка допрыгала до облюбованного ею ранее места и положила свой трофей в воду, методично и старательно придавливая его клювом, чтобы вода скрывала его полностью.
Проделав это насколько раз и выждав когда корка перестанет всплывать, подхватила её клювом и положила на плоский камень с краю лужи.
Наклонив голову набок, осмотрела левым глазом и двумя точными ударами чёрного клюва, разделила кусок на три, почти равные части, после чего, снова, положила их в воду, в разных местах, сама же, стала важно прохаживаться по кромке лужи, то слегка притапливая их клювом, то просто переворачивая, как хозяйка переворачивает оладьи на сковороде.
В очередной раз, поправляя один из кусочков, попробовала его, отщипнув от него крошку, проглотив , на секунду замерла, к чему-то прислушиваясь, кивнула почти человеческим жестом своим мыслям и поправив другие два кусочка, подхватила понравившийся и отпрыгав с ним к сиротливо торчащему на голой земле листку репейника, положила хлеб на него и буквально церемонно, принялась за неторопливую трапезу, деликатно откусывая и запивая время от времени из лужи.
Покончив с одним куском, проверила оставшиеся два, поправила — перевернула. И всё повторилось, как и с первым, когда « приготовленность» куска, её начинала устраивать, так же как и предыдущий раз, она их брала и распологала на лопухе, как на тарелку.
Покончив со своим обедом, проверила, не осталось ли крошек, попила водички, пополоскала клюв, набрав водицы , прополоскала горло и не торопясь, размяла крылья и улетела.
Вот такая история, я описал всё как было, не добавляя ничего от себя и вот что интересно...
-Кто её этому научил?..