Новый реечник

В конце 90-х годов выполняли трассировку отпаек ВЛ-110 кВ, питающих тяговые подстанции Октябрьской ж.д., на территории северо-западных районов Тверской области. Места глухие, таёжные. Состав бригады – три человека, необходимый минимум: бригадир (автор этих строк), реечник (техник) и водитель. По правилам (да и по штатному расписанию) положено больше; кроме того, бригадиры и начальники полевых партий не до конца на тот момент утратившей своего могущества Федеральной службы геодезии и картографии, преемницы ГУГК при Совмине СССР, пока ещё обладали в отдалённых районах достаточно широкими полномочиями, в частности, могли при необходимости привлекать военнослужащих, использовать труд заключённых и т.д. Многое могли… Не могли одного: нормально оплачивать труд своих сотрудников. Как ни старались осмечивать объекты по максимуму, как ни выжимали всё возможное из всех доступных коэффициентов, в тех экономических условиях приходилось считать каждую копейку. Большего числа работников бригадир «прокормить» просто не мог.
И вот прокладываем теодолитный ход по заросшей просеке. Близится к концу очередной полевой день. Я – за прибором, водитель (к слову, мой бывший коллега по автобусному парку) с верным «УАЗом» – километрах в двух, ближе подъехать невозможно чисто физически, и оставить машину тоже нельзя – хоть до ближайшего жилья и порядочное расстояние, бензин из бака к вечеру исчезнет с гарантией (напомню: девяностые). Реечник, взяв вешку с отражателем, уходит на очередной пикет, я время от времени смотрю в прибор, ожидаю его появления на месте.
Через некоторое время отражатель с маркой появляется в поле зрения. Самого человека скрывают ветки кустарника, по технологии он выдвигает вешку на максимум и слегка покачивает из стороны в сторону, дожидаясь, пока стоящий за прибором перестанет корректировать его действия при помощи видного издалека белого журнала. (Раций у нас тогда не было, а орать на расстоянии свыше ста метров просто бесполезно). Сквозь ветки плохо видно даже в бинокль, поэтому иногда приходилось «ловить» призму отражателя перекрестьем сетки нитей достаточно долго. Так и в этот раз: отражатель вижу, но плохо, он расположен под углом, криво, и к тому же шевелится постоянно. Пытаюсь подавать знаки журналом, вижу в зрительную трубу тахеометра, как реечник (ну а кто же ещё?) возится возле вешки, не могу только понять через кусты, что за странная шапка у него на голове. Наконец отражатель занимает нормальное положение, я включаю прибор, дальномер отрабатывает успешно, записываю необходимые показания, делаю отмашку журналом (означает команду – «Уходи с точки»), убеждаюсь, что отражатель исчез, то есть сигнал принят, и только начинаю сворачиваться – появляется взъерошенный реечник.
Понимаю, что преодолеть двести метров от пикета до меня по заросшему болоту за несколько секунд, прошедших с момента исчезновения отражателя из поля зрения до его появления здесь, человек вряд ли был в состоянии; пытаюсь прояснить ситуацию, но, даже отдышавшись, внятно говорить бедолага явно не может. Слегка помогает фляжка со спиртом; через некоторое время выясняется следующее.
Прибыв в заданный квадрат, Александр (так звали реечника) начал осматриваться, выбирая подходящее место для закрепления точки хода. Всё вроде бы ничего, но в какой-то момент, углядев среди кустов что-то странное, определил, что это «что-то» – на самом деле «кто-то», а именно топтыгин, мирно копающийся в земле по своим надобностям. Дальше руки-ноги сработали автоматически, и, не помня как, напарник вернулся ко мне. Брошенная же машинально вешка зацепилась отражателем за ветку и колыхалась, пока медведь шевелил кусты, и именно это я поначалу и наблюдал в прибор.
Лучшее, что мы посчитали возможным в тот момент, мы сделали – быстро собрали оборудование и выдвинулись к ожидавшему нас автомобилю, благо, он находился в противоположной стороне.
Но работу на объекте так или иначе необходимо было заканчивать, сроки поджимали, да и числившееся на мне оборудование (вешку) бросать не хотелось. И вот, прибыв на место через несколько дней, хотя и без оружия (времена, когда полевикам выдавались «ТТ», ушли в прошлое), но уже в усиленном составе, мы окончательно восстановили картину про-изошедшего.
Видел миша человека или нет – неизвестно; но незнакомый предмет яркой окраски вскоре привлёк его внимание, и он, вероятно, схватил его зубами, но, почувствовав непривычное (а телескопическая веха достаточно тяжёлая), бросил, вонзив при этом в землю, да так удачно, что я спокойно «взял» точку в этот момент. Потом, видимо, интерес возник снова, и, ухватившись поудобнее, зверь потащил злосчастное оборудование в лес, где и оставил метрах в тридцати (мы обнаружили случайно).
Характерная же вмятина от острия вешки на грунте осталась, измерения на эту точку были произведены по всем правилам, и мы, расчистив древесно-кустарниковую растительность вокруг, использовали её для дальнейшей работы. Коллеги долго хохмили потом, спрашивая, как я буду закрывать наряд на медведя и как он подпишет потом ведомость.
А вот теперь – что это был за «усиленный состав». В качестве усиления нашей бригаде были приданы две молодые студентки-практикантки, Анна и Татьяна. Будучи честно предупреждены начальником экспедиции о предстоящих трудностях и возможных опасностях, они, тем не менее, ответили, что настоящая полевая работа для них интереснее любых медведей, и они просят об отправке на объект. И действительно, до конца сезона никаких отрицательных эмоций с их стороны (по крайней мере, внешне) не наблюдалось, замечаний по работе также не было, и все объекты с их помощью мы отработали успешно, без нештатных ситуаций. Впоследствии одна из них так и связала жизнь с выбранной специальностью, в настоящее время работает в органах землеустройства Ярославской области, сын оканчивает школу и также готовится к поступлению на геофак. Про другую, к сожалению, автору ничего не известно.
Вот такой случай из практики.
Немало воды утекло с того времени; ушла весёлая полевая молодость, но всегда вспоминается неизменно с тёплым чувством…