Как мать ребенка с особенностями должна доказывать, что она мать

У Илюши детский церебральный паралич, органическое поражение центральной нервной системы и эпилепсия. Илюша умеет самостоятельно есть, самостоятельно посещать уборную, ходить по квартире и даже по улице на небольшие расстояния. Он совсем не говорит и совсем не знает грамоты. Все решения за Илюшу — экономические, правовые, медицинские — всегда принимала мама. До дня Илюшиного совершеннолетия.


Илюша больше не ребенок. Государство автоматически считает его взрослым самостоятельным человеком. Неговорящий, он теперь должен принимать за себя все решения. Не умеющий писать, он теперь должен подписывать все касающиеся его документы. Пока мама не докажет государству, что Илюша недееспособен, а она сама имеет право быть своему ребенку опекуном.

Бюрократические проволочки

Когда Илюша стал совершеннолетним, Ирина подала заявление в суд. Попросила, как того требует закон, признать юношу недееспособным. Такова процедура. Занимает примерно год.

Любому здравомыслящему человеку Илюшина недееспособность очевидна с первого на него взгляда, но не может же судья опираться на собственный здравый смысл, а не экспертное мнение психиатров. Специалисты Института судебной психиатрии имени Сербского должны были написать заключение об Илюшиной недееспособности. Суд на основании этого должен был признать Илюшу недееспособным. С решением суда Ирина должна была идти в органы опеки, а органы опеки должны были признать Ирину Илюшиным опекуном.

Довольно муторная процедура, когда каждый элемент бюрократической системы буксует. Что ты будешь делать, если суд принял определение о назначении экспертизы, но самой экспертизы не назначил? Что ты будешь делать, если в Институте имени Сербского на экспертизу очередь? Что ты будешь делать, если органы опеки, дабы признать мать опекуном ее сына, требуют от матери пройти диспансеризацию и иметь отменное здоровье?

По трем этим причинам процедура затянулась. И вот уже полгода юноша находится как бы вне правового поля. Мама больше не может принимать за него решения и подписывать за него бумаги, потому что он совершеннолетний. Илюша не может принимать решений и подписывать бумаг, потому что не может этого физически. И всякая связь между Илюшей и государством оказывается парализована. Это мешает течению жизни.

Вот, например, Илюша с эпилептическим статусом попадает в больницу, но выписать его из больницы нельзя, потому что он не может, а мама не имеет права подписать документы о выписке.

Или еще Илюше положены от государства бесплатные лекарства, можно отказаться от них и получить их стоимость деньгами, но Илюша не может подписать отказа, а мама не имеет права, пока не назначена опекуном.

А еще Илюше положена от государства пенсия по инвалидности, но с момента совершеннолетия и до момента признания его недееспособности никакой пенсии получать Илюша не может, потому что надо элементарно расписаться в получении —Илюша не способен на это, а мама не имеет права.

Разумеется, в каждом конкретном случае каждая конкретная проблема как-то решается. Чтобы выписать Илюшу из больницы, надо позвать больничного психиатра, и тот напишет заключение о том, что пациент в данный момент недееспособен, и тогда документы о выписке сможет подписать человек, сопровождающий пациента, — мама.

Иногда люди просто сжаливаются над Ириной и Илюшей, позволяют Ирине взять Илюшину руку и подписать документы как бы Илюшиной рукой.

Каждый раз какой-то незаконный выход из правового вакуума, созданного законом, найти можно. Непонятно только, зачем тогда закон.

Здоровье и унижение

На самом деле надо просто понимать, что признание недееспособности и назначение опеки требует времени.

Частичная правоспособность гражданина наступает в России с четырнадцати лет. Гражданский кодекс вообще никак не регламентирует минимального возраста ребенка, начиная с которого мать может начать процедуру оформления опеки над ним. Ирина могла бы начать процедуру признания недееспособности сына еще четыре года назад. За четыре года уж точно колесики бюрократической системы прокрутились бы.

Но заблаговременно оформлять документы Ирина боялась.

Дело в том, что по закону об опеке мама, оформляющая опеку над своим совершеннолетним сыном, ничем не отличается от женщины, желающей взять под опеку сироту из детского дома. Надо собрать все те же документы, доказать государству, что способна заботиться о подопечном, имеешь подходящее жилье, достаточный доход и хорошее здоровье. С жильем и доходом у Ирины все в порядке, а вот здоровье… К тому времени, как наши дети становятся взрослыми, мало кому из нас удается остаться совершенно здоровым человеком. Ирина боялась, что не пройдет требуемую законом диспансеризацию, да так вот и дотянула до Илюшиных восемнадцати лет.

А еще не хотела терпеть унижений. В отличие от матери несовершеннолетнего ребенка, опекун (а мать совершеннолетнего ничем юридически не отличается от опекуна) должен предоставлять государству отчеты о том, как тратит деньги своего опекаемого.

Пока ребенок несовершеннолетний, государство презюмирует, что мать любит сына, заботится о нем и не станет тратить на себя его пенсию. Но в день восемнадцатилетия гражданина государство почему-то начинает считать его мать заведомой воровкой и требовать от матери регулярных доказательств ее добросовестности. Поэтому никакой родитель ребенка с особенностями не станет оформлять опеку над своим ребенком до восемнадцати лет.

Презумпция материнства

На самом деле, в жизни полно случаев, когда мать или другой близкий родственник совершеннолетнего человека автоматически становится его опекуном. Если взрослый человек временно теряет дееспособность из-за автомобильной аварии, никому не приходит в голову требовать от матери этого человека, чтобы она быстренько сбегала в опеку и получила официальное позволение заботиться о сыне. Решение о том, что мать с потерявшим сознание взрослым сыном может поехать на скорой в больницу, принимает всего лишь фельдшер, оказывавший первую помощь, а не суд. Врач в больнице автоматически признает право матери временно недееспособного пациента подписать за него больничные документы.

Но если недееспособность пожизненна, и как только речь идет о деньгах, матери приходится доказывать государству, что сын ее действительно недееспособен, а она достойна заботиться о нем. И пока не доказала — сын физически не может получить гарантированную государством помощь, а мать юридически не имеет права помогать.

Пока ребенок несовершеннолетний, не мать доказывает государству свою благонамеренность, а государство доказывает злонамеренность матери, если вдруг захочет ее родительских прав лишить. Пока ребенок несовершеннолетний, благонамеренность матери презюмируется.

В благотворительном и правозащитном сообществе, среди мам людей с особенностями и юристов, помогающих им, давно идут разговоры про то, что опека должна доставаться матерям взрослых инвалидов если не автоматически, то уж по крайней мере в упрощенном порядке. И уж по крайней мере государство должно продолжать считать мать опекуном совершеннолетнего недееспособного человека, пока тянется бюрократическая процедура признания его недееспособности и оформления ее опеки.

Однако в день восемнадцатилетия своего гражданина, видимо прямо с двенадцатым ударом часов в полночь, государство почему-то перестает признавать естественное право матери заботиться о своем сыне, требует заслужить это право, пройдя через муторные бюрократические процедуры.

Автор текста Валерий Панюшкин.