Мой первый рассказ "Сон для избранных"

 Сон для избранных

                                                            Ткачик Владислав, tkachik.v.v@mail.ru

В гостиной заиграла музыка. Вальс Цветов, кажется.

Мама опять плакала. А в чем она виновата? В чем я виноват? Слезы текли и текли по порозовевшим щекам, и, казалось, ничто не могло их остановить. Ничего. Кроме прихода отца.

Папа был серьезным и грустным мужчиной, хотя для меня он всегда старательно улыбался и много разговаривал со мной. И еще - его руки. Они были тонкими, аккуратными и немного нервными. Он постоянно занимал их чем-то, что-то передвигал, поправлял, делал лучше. Я часто и подолгу мог смотреть на них. Работал он в техническом отделе крупной фирмы или чего-то там.

Папа присел на диван и обнял маму, грустя глазами и улыбаясь ртом мне. Я не выдержал и толкнул пирамидку, которую до этого собирал, ударил кулаком по полу и заревел, упав на спину. Ничего страшного, мне всего 6 лет.

-Привет, зайчонок! Хм, тебе нравится, что тебя называют низшим млекопитающим, да еще с большими ушами? Мне бы, наверное, не понравилось, если бы я была так же озабочена внешностью, как вы! Ты вообще соскучился по мне?- голос Сон звучал у меня в голове как звонкий ручей.

- Не совсем, но ты – лучшее, что у меня сейчас есть, - полупробасил, полупропищал я, с трудом пытаясь выровнять свой мысленный голос.

- В таком случае – пакуй вещи, мы сегодня отправимся на свадьбу, потом побываем на крушении поезда и увидим настоящую морскую бурю!

Вокруг сияла звездами ночь.

- Сон…

- Они опять расстраивают твой смертный дух?

- Я знаю, что я могу спокойно смотреть на гибель городов, плач детей, ужасные болезни. Но что-то в этих людях…родителях мешает мне отдыхать во время телесного пребывания, что-то побуждает сделать активные действия – порадовать их. Конечно, это делает невозможным частые и длительные путешествия с тобой, но я ничего не могу с собой поделать.

Облако мягкого света некоторое время перекатывало клубы молочной гущи внутри себя. Наконец, в мою голову осколком вонзился ее ответ, холодный и дрожащий:

- Мы с тобой уже несколько ваших земных лет. И что мы достигли за это время? Я показываю тебе мир со всех его сторон, красивых и ужасных, отвратительных и великих. Ты сейчас образованнее большинства 18-20- летних особей… людей. В то время как я нисколько не приблизилась к своей цели. Многие души, которые я знала, и даже втайне (как это?) «улыбалась», слушая их - давно уже перешли через Понимание. А я не могу! Никак! А ты, мой спутник … Прости.

Я вспомнил все, что я узнал о Сон за последние 3 года, когда она научила меня понимать действительность. Она была полуматериальным существом не из нашего мира. Из какого-это было неважно. Для них и для меня. Души - так они себя называли, потому что о своём происхождении они, как ни странно, ничего не знали, а у живых было такое слово, которое, в целом, к ним подходило. Эти создания не рождались и не умирали. Души просто существовали в вечности, единственной целью их было Понимание. Понимание смысла существования всей разумной жизни. Для этого они рассматривали саму жизнь в динамике, наблюдая ее на развивающихся планетах. Души могли все видеть и осознавать! Время и пространство были им подчинены. Но для путешествий по бескрайним просторам жизни планеты необходимы надежные спутники - своеобразные маяки, якоря. Таковым и был для Сон я. Кстати, этим именем предложила называть себя она, потому что поначалу, чтобы беречь мой разум, мы путешествовали только ночью.

Сколько знаний я получил от нее напрямую в диалогах с ней и в интереснейших путешествиях по всему земному шару! А сколько ни с чем не сравнимых эмоций я испытал, узрев гибель Помпеи, парад победы 1945 года, «черную чуму» в Париже XIV века, день народного единства 224… года. Темные и светлые стороны жизни людей – все это вызывало разнообразные, всегда сильные, чувства - ужас, отчаяние, внутреннюю гордость, веру в будущее. Это Сон научила его не поглощать и не хранить в себе отрицательные эмоции. «Все переживания нужны, но своевременно», - часто напоминала она ему. Я любил ее по-своему и готов был сделать все, чтобы помочь обрести Понимание своему спутнику.

Кажется, Сон уже успокоилась. И даже улыбалась! Если это можно сказать про шарик, который, наклонившись ко мне, расползался в безобразном горизонтальном смерче  передо мной. Даже чувствовались в голове искорки, похожие на смех.

- А ты знаешь, я уже все придумала! Сегодня мы повеселимся на красивейшей свадьбе, пронесемся на гребне морской бури и увидим рождение человека! - опять звонко «проговорила» она,- Ты будешь просто очарован и не пожелаешь больше увиливать от наших прогулок, скрываясь в пыльном домишке с двумя «друзьями».

- Как давно я хотел увидеть рождение! Ты как будто читаешь мои мысли! – старая шутка не прошла, Сон прекрасно слышала почти все мои мысли и всегда умела влиять на мое решение.

Причиной тому было отсутствие отрицательного эпизода, посещаемого в этот раз. Это было отклонением от общего порядка и лишь отдаляло душу от Понимания. А это значит, что она это путешествие делает для него.

- Тогда я пойду отдыхать, не хочу ничегошеньки пропустить. До скорого!

- Поспи, зайчонок. Сегодняшний вечер ты не забудешь!

Спокойно. Хорошо. Умиротворенно. Мои любимые пластиковые кубики. Их грани, которые я прекрасно знал, нерезкие цвета, которые всегда друг к другу подходили, как их не сложи. Даже дефекты, малейшие вмятины, следы от моих же зубов были мне прекрасно известны, они сочетались в комбинации и рассыпались под действием несколько моих движений. Так хорошо просто собирать из них фигуры и раскладывать обратно по форме, цвету, объему. Это понятно мозгу, а значит - он не нагружен, следовательно - отдыхает. Сколько раз я уже складывал и раскладывал свою маленькую стройку? Десять тысяч раз? Сто? Да какая разница. Я существую в этом мире, и мне ничто не угрожает.

Кажется, я несколько увлекся, отдыхая, потому что опять почти ушел в бессознательное состояние. В нем еще легче отдыхать, всё вокруг расплывается, остаюсь лишь я, мое капризное тело и несколько хорошо знакомых предметов, которые я почти не замечаю. Я что-то делаю с ними, наверное. Ведь не сплю же. Но как это, наверное, пугает моих родителей? Но страх- это не самое плохое чувство. Самое тяжелое на мой взгляд- безысходность рядом с любящими людьми. Но я должен помогать Сон, мы будем носиться по всему миру, и я познаю так много интересного! Но зачем?

Мою медитацию прервали. Откуда-то из тьмы появилась рука и нежно устроилась у меня на шее. Я взвизгнул. Рука дернулась, но осталась лежать. И появился голос. Невообразимо тяжело было подстраиваться, отключать мысленный диалог и слушать эти непривычные звуки. Они не выстраивались в очередь на понимание, не ждали, а попросту врывались внутрь моей головы, творили беспорядок и убегали, давая место своим суетливым последователям. Нет, я не мог себе позволить напряжения, не имел права.  Терзаемый мой слух уловил лишь «малыш», «кушать» и «прошу». Но мой организм совершенно не хочет есть!

Я начал реветь. Мне это не нужна эта пища, я не потратил еще энергии, мое желание-это всего лишь не нарушаемый да вечера покой. Я больше не мог терпеть шепот, он заглушал все мои чувства, глухо шумя в голове и только усиливая желание реветь, стучать кулаком по полу, бить себя по голове, пытаясь уничтожить весь этот гам. Рука, обнимавшая меня, вспотела, но оставалась твердой и не желала оставлять меня наедине с собой. Я собрался с силами, открыл рот, закрывая глаза и подавляя в себе всхлипывания. Тут в него попала большая порция картофельного пюре - крупнозернистого, свежего, теплого, недосоленного. У меня перед глазами поплыло, но я сдержался. Мое тело не понимало, зачем его мучают, что отражалось сжимающемся пищеводе и желудке. Но шепот исчез, в голове прояснилось, и я глотал пюре и прочее, что приготовили для меня родители. Затем, вонзившись глазами в кубики, я начал раскладывать их. Моего сознания хватило на 6 циклов, прежде чем оно потихоньку погрузилось в здоровый послеобеденный сон.

В комнате играла приятная расслабляющая музыка.

Я открыл глаза и увидел, что сижу в автомобильном кресле, которое стоит на кремовом диване-кушетке. В комнате было просторно и уютно, по углам стояли горшки с растениями, большинство представителей флоры имели заостренные листья, как будто были родственниками тропическим деревьям. В остальном, комната ничем не выделялась, все предметы были просты и функциональны, цветовая гамма была также кремовой или бежевой. За небольшим, но удобным письменным столом сидела, оперев подбородок о руку, миниатюрная женщина лет 45-47 со светлыми русыми волосами и грустными глазами, выражавшими искреннюю озабоченность тем, о чем моя мама очень быстро говорила, прерываясь лишь на всхлипывания. Лицо ее было заплаканным. Отец ходил по кабинету, изредка останавливаясь перед каким-нибудь пейзажем и глядя на него невидящим взором. Во всех его движениях сквозили безысходность, чувство собственной слабости.

- Пожалуйста, успокойтесь. Не стоит показывать эмоций при ребенке, ведь он все чувствует, хотя и несколько иначе, чем другие дети, - голос врача - детского психолога был твердым, но понимающим,- заболевание мы никак не отменим, но исправлять его вместе мы можем.

- Господи, как же это тяжело - видеть каждый день своего сына- живого, физически здорового, но отсутствующего! Смотреть на него, улыбаться ему и не видеть его глаз, не слышать его голоса. Я даже не уверена, что он знает о моем существовании,- за этими словами вновь последовали слезы.

- Я знаю. И единственное, что вы можете сделать для него и для себя – забыть о вашем «идеальном ребенке». Он такой, какой есть. И его дефект не снижает значения этого маленького человека. Играйте с ним, учитесь вместе, открывайте потихоньку для него окружающий мир. И есть шанс, что он найдет место в мире.

Когда мама успокоилась, психолог разложила передо мной какой-то тест. Он был невообразимо легок, но я знал, что ни за что не буду дарить надежду родителям. Они достойны этого. Поэтому, я сделал  лишь половину с ошибками за полчаса. Все это время, женщина рассказывала о возможных причинах моей болезни, о методах коррекции моего поведения, о том, как нужно вести себя со мной. Отдельной темой, волновавшей моих родителей, были прогнозы, которые давали статистики, исследователи аутизма и «социализированные» больные. Я выполнял свою задачу, хоть и был мыслями далеко. Какой то край моего сознания отмечал, что женщина – психолог восстановила душевное равновесие мамы, вселила уверенность в собственных силах в отца, вроде как придала им заряд решимости, частично проникла в мое сознание. Ее уверенный голос еще воздействовал на меня, когда музыка на часах-радио была прервана сигналом напоминания.

- Ну и что я буду с тобой делать, когда ты отключишься где-нибудь посередине океана в мезозойской эре? Все, никаких путешествий во времени сегодня! Только современные этюды! – с жесткостью, лишающей меня возможности говорить, Сон продолжала убеждать скорее себя, чем меня, - ты не достаточно готов, ты не выспался, твой эмоциональный фон нестабилен…

Ощущение, которое я испытывал, лежа в кроватке с заправленным вокруг меня одеялом и тающим чувством поцелуя матери на лбу, трудно было назвать обычным. Это были не упреки, вины я тоже не чувствовал. Тем более, я никогда не боялся Сон и не испытывал от нее унижения. Но это жгущее ощущение потери знаний, запрета на новые открытия, ограничения любознательности нельзя было назвать хоть немного менее неприятным, чем все остальные, «стандартные» эмоции.

Ощутив желудком прикосновение разочарования, но, зная, что доводы верны, я, все же, попытался возразить:

- Ты же знаешь, что ничего не произойдет! Никогда ничего не происходит! Я даже не устаю. Мой организм полон энергии.

…- эмоциональный фон не стабилен, а в ушах у тебя вата и ты меня не слышишь, что бы я тебе не доказывала, - на облаке появилась рожица. Это точно означало, что Сон все решила и мне не о чем спорить. Я просто вздохнул, закрыл глаза и приготовился к путешествию по тщательно вымеренным душой отрезкам времени и пространства, которые, наверное, несли какую-то духовную значимость, приближали Сон к пониманию. Мне же было достаточно просто утолить свой интерес. Когда-нибудь, возможно, и я захочу осмыслить все это. Или нет.

Со всех сторон заиграла музыка. Даже не так. Понеслась музыка. Ребята, в основном молодые, здорово отыгрывали свои деньги. Они не просто умело использовали свои музыкальные инструменты, но и добавляли какие-то свои нюансы импровизации, гармонично ложившиеся на  общий мотив.

Невесту только что украли у родителей, потому что друзья и сватья не смогли набрать столько денег, чтобы откупиться от оравы подруг невесты, которые к тому же, стояли, как будто на Брестской крепости. Осознав, что денег, скорее всего, не хватит, ребята, оставив пожилых сватов в толпе гомонящих девиц, тихо обошли дом, влезли в полуоткрытое окно и похитили не очень-то сопротивлявшуюся невесту. Забавную процессию представляли похитители и «жертва» - молодежь, в дань традициям, поскакала на конях, а те, кто постарше и кто не обладал навыком верховой езды - погрузились во внедорожники и поехали на некотором отдалении, чтобы не пугать животных. Я даже улыбнулся, видя такое явное противопоставление живой природной силы и механической силы прогресса.

А в селе жениха их уже ждали у церкви наряженные, повеселевшие многочисленные приглашенные родственники, друзья и знакомые. Не прошло и десяти минут, как подъехал автобус с «обокраденными» подружками, которых нисколько не смущал факт коварства жениха.

И вот настал главный момент этого дня. Жених, на лице его решимость чередуется с волнением, он стоит у алтаря и все пытается отвлечься от волнения, но взгляд его все время возвращается к невесте и в душе у него царит приятная сумятица. Молодая, под руку с отцом, идет мелкими шажками так, что отцу приходится очень сильно подстраиваться под ее скорость, что мешает ему сосредоточиться и осознать момент. В голове у виновницы торжества все замерло, как будто замерзло, она не в силах ни о чем думать. Это своеобразное шоковое состояние скоро пройдет, и слезы осознания потекут рекой. Матери снаружи улыбаются от счастья, а про себя усиленно и уже бессмысленно сверяют избранника своего чада с идеалом. Отец жениха уже изрядно набрался с утра и, уставившись в одну точку над головой священника, вспоминал свою свадьбу. Служитель Бога в этот момент поймал себя на мысли, что, сколько бы церемоний он не провел, всегда волнуется и радуется за молодоженов, как в первый раз. И атмосфера была, казалось, наполнена торжественностью, некоей священностью момента объединения двух людей в нечто большее целое.

Я настолько проникся этой парой секунд, что, когда священнослужитель наконец заговорил, был несколько дезориентирован. Мы находились в темном облаке над головами гостей и взгляд мой, ничем не обременяемый, мог обращаться на все 360 градусов, поле зрения было значительно больше. Мало того, я мог смотреть одновременно на два разных предмета, интересовавших меня, а все происходящее вокруг проходило как-то сквозь меня, оставляя информацию и эмоции. И это лишь три года саморазвития с таким прекрасным учителем! Сон рядом не было, она рассеялась по помещению и, можно сказать, объяла все и вся.

Позже были хлеб и соль у дома жениха, веселое застолье, искренние и не очень поздравления, подарки, пляски и, конечно же, чей то пьяный дед упал с лавки в самый разгар праздника, прихватив с собой несколько тарелок и рюмок. «Маленькое счастье для общества, большое счастье для конкретной семьи»,- к чему-то подумал я.

Мягко и нежно, как засыпающего или задумавшегося котенка, Сон перенесла меня на гребень волны, невысокой по меркам обычных ураганов в океане, но все же сердце мое замерло на доли секунды. Внизу зияла темно-зеленая водяная пропасть, которая через секунду с ревом захлопнулась и брызги взлетели на десятки метров вверх. Тучи были просто черными, они ужасно гремели и слепили молниями, иногда даже состоящими из восьми и более ветвей.  Я знал, что, пока Сон рядом, мое сознание неуязвимо, но животные инстинкты кричали – «Прячься, беги!». Небо тяжело рычало на океан, тот же огрызался клокотом волн. Воздух с запахом озона и водорослей несся с сумасшедшей скоростью, человек вряд ли смог тут дышать без помощи. Это было похоже на вечную схватку двух титанов, наносящих друг другу один за другим смертельные удары, ни один из которых не сможет победить. Пока небо и море исступленно бились, а ветер уворачивался от их ударов, я увидел вдалеке одинокую чайку. Каким-то образом она оказалась в центре бури и сейчас сражалась с ураганом, смешавшимся с ледяной пылью, сыпавшейся сверху или замерзавшей от брызг, уже не разобрать. В круглых птичьих глазах были страх и отчаяние, но это были чувства, вызванные инстинктом самосохранения, а не переживанием за своих полуторанедельных птенцов, оставленных в гнезде на изрезанном берегу. Страшно подумать, что испытывал бы человек на ее месте!

- Хватит с тебя природных красот, - мелькнула Сон в голове и перенесла меня как раз в момент, когда сильным порывом ветра чайку швырнуло в море. Ужасно хотелось узнать, выжила ли чайка, вернулась ли с пустым клювом, но живая в свое гнездо, где ее ждут. Вернее даже не узнать, а надеяться и верить, ведь это легче чем знать.

Но я не посмел нарушить даже мысленную тишину, слишком напряженной была атмосфера в операционной. Пациентке, а это была девушка с впалыми усталыми глазами и бледным лицом, уже сделали спинальную анестезию. Сейчас видавший виды анестезиолог проверял качество обезболивания, а хирург готовился к своей юбилейной сотой операции, после которой его ждали дома праздничный ужин в кругу семьи и мягкая кровать. Но за 2,5 года работы врач нисколько не растерял человечности, не свыкся с обыденностью и поточностью оперативных вмешательств. В каждого пациента он старался вложить максимум своего умения, помня о ценности человеческой жизни. Все молчали, за исключением пожилой сварливой акушерки, которая невпопад давала невероятно важные указания беременной.

Естественно, девушка не слышала ее слов, она просто хотела, чтобы это закончилось. В голове все кружилось и звенело. Сильнее ее утомления был только страх потерять уже такого родного и любимого, хотя еще ни разу не видимого, сына. Мальчик был крепышом, поэтому кесарево сечение и так предполагалось провести к концу недели для сохранения здоровья матери и дитя. Но что-то пошло не так, и у молодой мамы началось отслоение плаценты, а это значит, что она теряла кровь, а сын - пищу и кислород. Каждая секунда уносила прочь так нужные ему вещества!

Дальнейшее запомнилось мне как цепочка картин из какого-то бесчеловечного представления. Вот хирург уверенной рукой сделал длинный вертикальный надрез – ужасный этюд деформированного человеческого тела. Еще более страшная картина была доступна только мне – я мог смотреть сквозь ткани и видеть, как малыш беспокойно шевелится, упираясь маленькими ручками в стенки своего такого приятного, а сейчас смертельно опасного, убивающего жилища. Мои глаза невольно закрылись, и мозг некоторое время отказывался воспринимать информацию. Следующий момент запомнится мне на всю жизнь. Вот хирург рассекает околоплодный пузырь и сразу же достает оттуда мальчика. Новорожденный не дышит. В глазах матери – слезы. Вся жизнь ее сейчас в руках врача, который подключает аппарат ИВЛ и делает непрямой массаж сердца малышу. И наплевать, что саму роженицу нужно спасать, что потеря крови уже туманит мозг и только силой воли и помощью вводящихся кровезаменителей она еще в сознании. Хирург пытается завершает операцию несмотря ни на что. Он не потеряет мать!

Секунды тяжело и глухо отбивают ритм в голове пульсом. Мне показалось или…нет, новорожденный задвигал глазами, а следом и ручками. Попытался заплакать, но с подключенным аппаратом ИВЛ это довольно трудно. Взгляд его даже казался удивленным! Мать откинулась и беззвучно плакала, ассистенты и хирург глупо улыбались под своими масками, продолжая делать все необходимое. Разрыдался бы, наверное, и я, будь у меня такая возможность. Только что в комнате было шесть напряженных, борющихся с несовершенством человеческой природы, человек, а вот уже семь счастливых усталых людей, каждый из них выложился в этот день как мог. Теперь малыш будет расти, здоровым или не очень, но он точно будет радовать родителей и принесет много хорошего в этот мир.

- Это действительно настолько проникновенно, как ты и ожидал, - обратилась ко мне Сон. – Знаешь, а я вот подумала, а что если две ваши теории о сути жизни на земле верны? Что если есть две разнонаправленных оси существования человека? Так сказать, прямая добрых свершений и прямая развития? Каждый человек выбирает, по какой оси он идет, в какую сторону - в сторону осознанной помощи другим или причинения зла, опять же, осознанно. А может ему это неинтересно, и он пойдет по пути развития цивилизации, делая жизнь людей интересней и многообразней, или же будет активно или пассивно презирать прогресс…

Облако ярко светилось, чувствовались неразборчивые мысленные вибрации. Сон была вдохновлена, она хотела все это обдумать. Я же хотел отдохнуть, и… какое-то непонятное чувство появилось во мне. Лицо матери малыша до сих пор стояло перед моими глазами. Вдруг, я осознал, что Сон смотрит на меня, и не как обычно, а изучающее, проникая внутрь, изучая мои мысли и эмоции.

- Ты уверен?

- В чем? – не понял я.

- Ты еще до этого не дошел, но скоро разберешься, ты же умный малыш. Тебе нравилось со мной летать?

- Конечно, о чем ты спрашиваешь! Это интересно, я никогда не смогу столь многого узнать и постичь, как с тобой. И общаться с тобой одно удовольствие. Да я счастлив! – последние слова я выкрикнул.

- Значит, ты решил, - в мыслях читалась грусть. – Я тебя понимаю и люблю. Зайчонок, будь сильным, уверенным и не теряй время жизни на ерунду. Помни, я буду всегда рядом с тобой.

Обескуражив меня, Сон исчезла, оставив меня в пустоте. Я действительно все-таки РЕШИЛ, и уверенность в решении была удивительной. Но как могла душа, которой я несколько лет путешествовал, просто сказать прощай и исчезнуть? Неужели у них совсем нет чувств? И тут я понял – она просто оберегла меня от колебаний, сомнений, поддержала в первом самостоятельном шаге.

«Спасибо, Сон!»

Я открыл глаза и огляделся. В комнате было тихо и темно. Возле кровати стояла мама и смотрела на меня беспокойными усталыми глазами.

- Доброе утро, мама, - пролепетал я, - это был просто сон.