23 февраля 2003 года 17-летний саночник Иван Гончаров в результате страшного падения на санно-бобслейной трассе в Красноярске потерял ногу. Десять лет спустя Гончаров бьется за место в сборной России на Паралимпийских играх в Сочи. Такую историю, как у него, трудно придумать. Еще труднее заставить поверить в нее окружающих — слишком много в ней от Голливуда. Впрочем, даже самые слезливые, самые невероятные киношные сюжеты, как правило, основаны на реальных событиях.
Десятилетняя дорога, которой в феврале 2003-го судьба повела юного Ваню Гончарова, — только его путь и никого другого. Сейчас он ни о чем не жалеет. Ему не о чем жалеть. Хотя бы потому, что и сам не знает, как сложилась бы его жизнь, не случись того падения.
Мы встретились, конечно же, случайно. В Санкт-Морице шел чемпионат мира по бобслею и скелетону, и в один из дней мы с президентом федерации Георгием Беджамовым шли пить кофе в перерывах между попытками. Навстречу — трио на колясках, карабкающееся "на руках" в крутую горку, покрытую к тому же коркой льда. Присмотрелись к расцветке комбинезонов — наши. Перекинулись с ребятами парой слов, подтолкнули двоих до самого верха, развернулись, да пошли обратно. Потом только узнал, что толкал шестикратного паралимпийского чемпиона Сергея Шилова. А Гончаров меж тем заехал в горку сам.
Я хотел бы быть предельно честным перед вами. Мне мало что известно о паралимпийском спорте, я не слежу за результатами. Не потому, что не сочувствую этим людям или считаю то, чем они занимаются, бессмысленным. Напротив, сочувствую и вижу огромный смысл. Просто не интересуюсь. Однако что-то потянуло меня обратно к Гончарову. Уже готовым к разговору.
Заезд
В 1998 году москвича Гончарова привел в сани его дальний родственник Семен Колобаев — наш известный когда-то саночник, выигравший медаль чемпионата Европы в двойке со знаменитым Альбертом Демченко.
Гончаровы, Ваня и его брат-близнец Володя, втянулись. Казалось, им самая дорога в двойки — эта дисциплина считается в санном спорте "братской". Австрийцы Андреас и Вольфганг Лингеры, к примеру, выиграли две подряд Олимпиады — в Турине и Ванкувере. И в Сочи через год поедут за хет-триком.
— Катались себе потихонечку, — начал Иван. — Стало получаться. Сначала в одиночке. Потом, когда подрос, пересадили в двойку. Брат? Нет, с ним в двойку мы так и не сели. Он на тот момент влюбился и со спортом почти завязал. Ну так, занимался, но на сборы его уже брать не хотели — не было результатов. Я ездил со своим одноклассником Валерой Беспаловым. Тот был повыше ростом и сидел в санях первым. Я за ним. С Валеркой-то мы тогда в Красноярске и "улетели".
Двойка Беспалов/Гончаров в начале 2000-х не была лучшей в России, но считалась перспективной. В сезоне-2002/03 обоих взяли вместе с первой сборной страны в немецкое турне — Альтенберг, Оберхоф, Кенигзее. Именно в Кенигзее российская двойка стала 14-й на чемпионате мира среди юниоров. Прямо из Германии ребята улетели на чемпионат России в Красноярск.
— Здесь, в Санкт-Морице, трасса полностью слеплена из снега, а в Красноярске у нее есть деревянный каркас, — вспоминал Гончаров. — Летом я на ней много раз катался, на специальных санях с колесиками. Они более управляемые, поэтому мы все дыры в каркасе просто объезжали. Какие дыры? Да обыкновенные. Приличные такие дыры. И по траектории виражей, и в сторонке. Все знали, что если на них наехать, "попасть" можно прилично. Но наезжали редко. Каждую дырку все знали наизусть.
Был февраль 2003-го. Насчет точной даты врать не стану, забыл. Но в голове почему-то крутится 23-е число. Шли тренировки перед началом чемпионата России. Последний заезд мы прошли плохо, и в конце упали. Валерка себе ногу отбил, но тренировку падением у саночников заканчивать не принято. И мы пошли еще на один заезд.
В Красноярске есть особенность: там ближе к финишу небольшая прямая, и в последний вираж надо заходить по левому борту. Не справа, не посередине, а именно вдоль левого борта. Заходишь на длинный такой вираж, "продавливаешь", делаешь "поддержку" — и на выход. Помню, что верх у нас классно получился. Никогда так здорово верх не проходили. Разогнались очень хорошо.
Какая была скорость, сказать трудно, но никак не меньше "сотки". Шли вдоль левого борта, как положено, но перед самым виражом нас ударило об этот борт, и выкинуло в глубь виража. С огромной силой, прямо в деревянный козырек. Валерка, который сидел первым и был пристегнут к саням, козырек этот пробил и улетел с трассы в сугроб. Это его спасло. Он просто сломал ногу. Я же зацепился левой ногой за козырек и остался в желобе. И тогда меня на полной скорости стало бить о борта. Очень долго било. Потом я остановился.
Нога
К Гончарову долго боялись просто прикоснуться. Видимо, зрелище было жутким. Его нога и таз были сломаны. При этом кости таза разорвали внутренние органы: кишечник, прямую кишку, мочевой пузырь. Гончаров умирал на льду.
Никак не могла подъехать к виражу "скорая помощь". Ивана закидали куртками, и он, как потом вспоминал, "адски замерз". Почти все это время провел в сознании. Когда стало ясно, что счет пошел на минуты, его затолкали на носилках на пол обычного уазика. Кто хоть раз бывал в нем пассажиром, сможет себе представить, что происходило в салоне, когда водитель гнал в больницу по трамвайным линиям.
— Меня, кажется, привезли в первую городскую, — вспоминал Иван. — Это больница для взрослых, а мне тогда месяца до 18 еще не хватало. Сначала сказали: "Мы его не примем, везите в детскую". Все стали кричать, и тогда одна женщина-реаниматолог, оглядев меня, скомандовала: "Немедленно в операционную".
Я был в сознании. Помню, как мне разрезали комбинезон. Как снимали 10-килограммовый свинцовый жилет, который я надевал на соревнования, чтоб весить больше. В санях это до определенного возраста разрешено. Потом я отключился.
Иван неделю пробыл в коме. Сейчас он говорит, что момент, когда пришел в себя, стал для врачей серьезной неожиданностью. Реаниматолог, что приняла решение оперировать, звонила Гончарову в Москву. Рассказывала, что по всем прогнозам он должен был умереть от полученных травм. В Красноярске поначалу просто не знали, что с ним дальше делать.
Левую ногу ампутировали выше колена. Врачи говорили, что боролись. Однако Иван сомневается, что кто-то всерьез мог думать о ноге в тот момент, когда шла борьба за выживание. Он не в претензии. Ногу оплакивал недолго.
— Когда очнулся, левую не чувствовал совсем. Вернее, саму-то ногу чувствовал, но пальцами пошевелить не мог. Хорошо помнил, что после падения она была сломана, думал, может, загипсовали. Спросил девчонку-медсестру: "Слушай, а что с ногой-то?" Та испугалась, глаза круглые, убежала за врачом. Пришла врач и сказала, что ногу спасти не удалось. Пауза такая. Я еще как-то странно отреагировал. Спросил: "Отрезали, что ли?" Потом, конечно, в слезы. Но в целом не убивался. Нет ноги, и нету. Хрен бы с ней. Спасибо, что дышу.
Было решено отправить Гончарова домой в Москву. Летел он обычным рейсом. Положили на носилках на пассажирский ряд. Почти пять часов лету, а температура — под сорок. Человек в таком состоянии, конечно, еще соображает, но не сильно.
Я спросил Ивана, встречали ли его родители, и только тут узнал, что никаких родителей в 2003-м у него не было. Сначала умер отец. Когда ему исполнилось восемь, скончалась и мама. Опекунство оформила старшая сестра Валентина, у которой был свой ребенок. Она и воспитала близнецов-саночников. Она же выходила Ивана, когда тот саночником быть перестал.
Весной 2003-го трагедия в Красноярске получила мощный резонанс в средствах массовой информации. Будь иначе, я сам едва ли вспомнил бы, кто такой Гончаров, с которым мы разговорились в Санкт-Морице. Припомнили, что трассу в Красноярске строили еще в конце 1970-х к зимней Спартакиаде народов СССР и с тех пор капитально ремонтировали лишь однажды — в начале 1980-х. Этого было достаточно, чтобы немедленно окрестить трассу "убийцей", а санный спорт в целом "смертельно опасным".
История Ирины Скворцовой в ноябре 2009-го в Кенигзее и трагическая смерть грузинского саночника Нодара Кумариташвили за день до открытия ванкуверских Игр подтвердили, что опасности подстерегают спортсменов на любой, даже ультрасовременной санно-бобслейной трассе. Спортсменам это хорошо известно. И очень многие из них — вот парадокс — в том и находят романтику дела, которым занимаются. Тому, кто, выходя на старт, думает лишь о смертельном риске, не место в этом спорте. А управлять санями, судя по статистике, и тогда, и сейчас все же безопаснее, чем водить автомобиль. Или перебегать дорогу в неположенном месте.
— Говорили, что мы с Валеркой в Красноярске сами совершили ошибку, — рассуждает Иван. — Я не против, спорить не стану. Ко мне в Москве домой приходил адвокат, интересовался: буду ли я подавать заявление? Я отказался. Изначально ни с кем не собирался судиться. Мне нравился мой вид спорта. Так уж получилось. В федерации (санного спорта России. — Прим. С.Б.) ко мне отнеслись по-человечески. Оплатили все операции, протез. Навещали меня постоянно. Мы и сейчас с Валерием Силаковым и Верой Бардиной общаемся, с праздниками друг друга поздравляем. Помню, сказал Силакову: "Вы бы мне хоть шлем на память из Красноярска привезли". А он на меня посмотрел так странно: "Ваня, там вообще ничего не осталось". Все вдребезги.
Табуретка
Ампутация ноги была для Гончарова, возможно, не самой большой неприятностью. Куда больше мужества и сил потребовалось от него в те годы, что ушли на реабилитацию. В 2003-м, 2004-м, 2005-м, 2006-м, еще даже в 2007-м операции шли одна за другой. Нога болеть перестала, но проблемы с внутренними органами, раздробленными костями таза, никуда не делись. У Ивана искусственный мочевой пузырь.
— По-всякому бывало в эти годы, но я не раскисал, — говорит он. — Постоянно искал, чем можно заниматься с инвалидностью. Сначала нашел только футбол для ампутантов. Люди на костылях бегают по полю и бьют одной ногой по мячу. А на воротах стоит человек либо с одной рукой, либо без кисти. Я съездил на несколько тренировок, но мне не понравилось.
А тут Вера Дмитриевна (Бардина. — Прим. С.Б.) звонит. Она встретила тренера паралимпийской сборной по лыжам и биатлону Ирину Громову, рассказала обо мне. Мне дали ее телефон, я честно позвонил, но Громова как раз была на Паралимпиаде-2006 в Турине. Названивать я не стал — позвонил и позвонил. Вроде как дело сделал. Но в конце июня Ирина Александровна перезвонила сама. Видно, судьба.
Помню, как впервые приехал на тренировку в Лужники. Лето, жара. Мне подкатили специальную гоночную коляску: "Давай-ка, по стадиончику". Я еле-еле круг доехал до конца. Всегда считал себя физически крепким. После 2003-го постепенно набирал форму: гантели, зал, то, се. Подтягивался спокойно 20 раз. А тут посадили на коляску, и я вдруг понял, что не готов. Вообще не готов! Круг проезжал — все тело сводило судорогой. Ноги не чувствовал. Каждый день ставил себе задачу: пройти на круг больше, чем вчера. И потихонечку поехал.
Через какое-то время отношение ко мне среди ребят-паралимпийцев изменилось. Я это почувствовал. Знаете, многие позанимаются неделю, и бросают. Ну, тяжело людям. Не выдерживают. Сидят потом дома. Но про меня поняли: этот — не бросит. Серега Шилов стал оставлять мне ключи от своего гаража, где у него стояла коляска. Я на костылях спускался в метро, приезжал, открывал гараж, садился и тренировался.
После Турина-2006 Вовка Киселев купил новую машину, а свой старый подержанный "фордик", представьте, мне отдал. Голубой такой мини-вэн, с коробкой-автоматом. Громова еще спросила: "До дома-то доедешь?" Доехал! Перед сестрой хвастался. Она так рада за меня была...
Тренировки (летом — легкая атлетика на стадионе, зимой — лыжи и биатлон), вождение автомобиля, успешная реабилитация, наконец, отношения с девушкой — все это замечательно легло в основание новой жизни Гончарова. Но ни один профессиональный, даже в прошлом, атлет никогда не отнесется к спорту, как к простому хобби. Не та в них течет кровь. Им нужен результат, и требуется цель. Такой мечтой для Ивана стала Паралимпиада.
И все началось по новой. В 7 утра подъем, зарядка в 8. В 10 часов первая тренировка, часа на два с половиной. Если летом, то легкая атлетика, на коляске. Общий километраж — под 30 в день. Если зимой, то на лыжах. От 15 до 30 км. Работа, работа, соревнования, работа.
— Что в лыжах, что в биатлоне мы сидим на так называемых бобах, — объяснял Гончаров. — Грубо говоря, это самодельная табуретка на лыжах, к которой пристегнуты спортсмены. В руках палки. Толкаемся ими. Тут как обычно.
Я больше биатлонист, чем лыжник, если честно. Ходом прилично ребятам проигрываю. Травмы внутренних органов дают о себе знать, организм на лыжне борется сам с собой, что отнимает слишком много сил. Этим я сильно отличаюсь от обычного ампутанта, который в остальном физически очень сильный человек.
В биатлоне шансов у меня побольше. Он хоть и паралимпийский, но чистая стрельба — это все равно "по нулям". Мне так вообще промахиваться нельзя, уже объяснил почему. Те же пять мишеней, только расстояние до них всего 10 метров. Пуля дальше не долетит, мы ведь стреляем из пневматических винтовок. В спринте два огневых рубежа. В гонке преследования — четыре. Тут и там — штрафные круги. Есть длинный биатлон: четыре рубежа, по минуте за промах. Ну, как индивидуальная гонка в обычном биатлоне. Стреляют у нас так: приходишь к рубежу, ложишься, тренер выдает винтовку. Стреляешь, отдаешь винтовку, садишься обратно в боб, едешь дальше.
Рита
Гончаров все-таки попал на Паралимпиаду в Ванкувер. Правда, запасным. Ему повезло — поставили бежать длинную лыжную гонку на 15 км. Было это 14 марта, в день рождения его будущей жены. Финишировал он 19-м. Маргарите Коптиловой ровно столько в тот день и исполнилось. Год спустя Иван добился самого громкого пока успеха. На чемпионате мира в Ханты-Мансийске выиграл в биатлоне сразу две медали — бронзу и серебро.
То была серьезная заявка на Сочи-2014, о чем Гончаров говорить пока не хочет. Отделывается общими фразами. Дескать, туда еще надо попасть, и все такое прочее.
Попадет, конечно, куда он денется. Не тот характер, чтобы не попасть. Да и жену пора бы догонять по части спортивных результатов. Хотя легко сказать…
Рите Коптиловой на Паралимпиаде в Пекине-2008 было всего 17. В Китае она выиграла две бронзы на дистанциях 100 и 200 м. А годом раньше познакомилась с Гончаровым.
— Мы встретились впервые в 2007-м на сборе в Адлере, — вспоминает Иван. — Я присмотрелся, девчонка такая симпатичная. Но маленькая же совсем еще была. Стали общаться, а потом уже, на соревнованиях в Голландии, признался ей в любви. После Пекина встречались серьезно, начали вместе жить. 9 сентября 2011-го сыграли свадьбу, а на следующий день я улетел на сборы в Финляндию. Вместо свадебного путешествия.
— Какая у нее проблема? — не расслышал моего вопроса Гончаров. — В смысле, кто она по травме? У Риты ДЦП. Детский церебральный паралич. К счастью, в легкой форме. Она слышит плохо. Одно ухо нормально, второе хуже. И небольшой дефект речи.
Уже под фамилией Гончарова Маргарита в сентябре прошлого года выиграла три золота: на стометровке, в эстафете 4х100 м и в прыжках в длину, став одной из самых ярких звезд лондонской Паралимпиады. И страшно расстроилась из-за серебра на 200 метров, смазавшего победную серию. Казалось бы, с кем не бывает. Вон, проиграл свои лондонские 200 м сам Оскар Писториус — осечки дают даже великие.
Гончаров провел ту Паралимпиаду рядом с Ритой.
— Ирина Александровна честно сказала, что не сможет уделять Рите в Лондоне столько же внимания, сколько мог бы я. "Давай ты поедешь?" — предложила. С моим, конечно, знанием английского… В общем, я поехал.
200 м были для Риты уже четвертым видом. Я тоже поначалу переживал, что она не сумела победить, а потом услышал: "Если бы тебя не было рядом, не знаю, что со мною стало бы".
Сергей Бутов
Похожие статьи:
Новости → От Паралимпиады отстранили всю сборную России, надежда только на арбитражный суд
Новости → 8 примеров честной рекламы про людей с ограниченными возможностями
Новости → Сильные и вдохновляющие
Новости → Деньги для поездки детей-инвалидов на Паралимпиаду
Новости → Про паралимпийские игры в Сочи
Удачи Ивану во всём.
