Кукушка

«Кукушка» группы «Кино» — удивительная многослойностью, многогранностью и простой человеческой глубиной песня. Однажды Александр Градский в интервью поделился ощущением: Цой предчувствовал свою смерть и в каждой песне прощался с нами. Я тоже так думаю, а вернее — чувствую.
Чувствую, что «Кукушка» — песня, в которой прощание приобретает ярчайшие краски. Такой масштаб, каким он должен быть. И, хотя я не киноман, не умею анализировать поэтические тексты профессионально, я не филолог и не музыкант, но... поговорить об этой песне — печальной и возвышенной, грустной, но смотрящей в будущее — очень хочется.
Начну с начала. Я не видел оригинального текста «Кукушки», не знаю, где там стоят запятые, точки и тире... и стоят ли вообще. Но тем, наверное, лучше: я передам ощущения именно от песни, от её звучания, доверяя интуиции.

Песен ещё недописанных
Сколько? Скажи, кукушка. Пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Или гореть звездой?

Звездой.

Солнце моё, взгляни на меня.
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.

Вот так.

Кто пойдёт по
Следу одинокому? Сильные да
Смелые голову сложили в поле.

В бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме, да с твёрдой рукой в строю.

В строю.

Где же ты теперь, воля вольная?
С кем же ты теперь ласковый рассвет встречаешь?
Ответь.

Хорошо с тобой, да плохо без тебя.
Голову да плечи терпеливые — под плеть.

Под плеть.

Я не придерживаюсь явной рифмовки и разбиения строк, чтобы показать широту интерпретаций. Видится, что «Кукушка» — это продолжение «Легенды», после событий которой мало кто остался в светлой памяти. В светлой памяти — в бою. Светлая память, возможно, вовсе не про ясность памяти, а проще и одновременно сложнее — об усопших. Мало кто остался в светлой памяти — из тех, кто побывал в бою. А сильные да смелые голову сложили в поле. Простота текста обманчива. И самое интересное в нём — припев.

И, если есть порох, дай огня.

У кого есть порох: у Солнца, или у лирического героя? И почему герой просит Солнце взглянуть на него? Наверное, лес окутан ночью, а герой просит света. И не просто света, не огня в руку, как у Прометея, а взрыва. Смертоносного, потому что:

Кто пойдёт по следу
Одинокому?

Вряд ли речь идёт о том, чтобы взорвалось Солнце. Солнце — цель героя, сущность песни. И не только этой. Значит, герой просит у звезды взорвать себя. Чтобы гореть звездой. Чтобы быть равным любимой:

Солнце моё, взгляни на меня. Моя ладонь превратилась в кулак.

Это сказано о решимости взорваться. Именно так произошло с Виктором. Я называю здесь его по имени, потому, что песня полна мягкой лиричности, близости. Отчество к ней не клеится. Никак. Здесь хочется сказать о звучании. Оно являет собой калейдоскоп увядания. Особенно аккорды синтезатора в конце - торжественные, но без театральности, в мягкой грусти. Звук песни насыщен, многообразен, но неизменно в нём просвечивается оттенки осени. И самый глубокий момент — лёгкий отзвук нейлоновой гитары, с растворяющимся эхом, уходящим в глубину пространства песни. Так может звучать только лебединая песня. В ней есть ещё невообразимый простор для смыслов, но... мне бы не хотелось затягивать, а тем более — красть у читателя его собственные озарения. Скажу только, что корейский язык сильнейшими узлами связан с культурой Кореи и в нём очень, очень многие вещи зависят от интонации. И от того, с кем именно мы говорим. Корейский язык — язык вежливости. Из всех этих особенностей, наверное, на генетическом уровне, рождается многослойность слов и сочетаний в текстах Цоя. Она отражает человека, с которым говорит поэт.

И да... я знаю и слышу, что многие аранжировки Цоя есть адаптация иностранных. Ну и пусть. Такова она, загадочная русская душа. Мы берём чужое, насыпаем и наливаем, вдыхаем в него вот этой самой русской души — и чужое становится своим. Основоположник современного русского литературного языка — Александр Сергеевич Пушкин — эфиоп. Светоч русского рока — кореец. Такова она, загадочная русская культура. И раньше лично я думал, что это не очень хорошо. Что у нас нет ничего своего. Но овладевая постепенно русским языком, языком великим безо всякого сарказма, я начинаю понимать, что своё у нас есть. И это своё — прекрасно. Остаётся только поблагодарить Виктора за то, что он светит нам, говорит с нами оттуда, с далёких небесных высот, на нашем, русском языке.