К вопросу о русалках

Байки и были о «водных воротах Русского Севера» – крупнейшем в Европе рукотворном Рыбинском море, давшем «малой родине» автора этих строк поистине мировую известность, можно рассказывать бесконечно. С детства пацаны пугали друг друга волнами высотой с многоэтажный дом, запросто выбивавшими передние стёкла «Метеоров» и губившими целые теплоходы, места крушения которых обозначались чёрными полосами на навигационных знаках. Помню, какое жуткое чувство вызывали в детстве белые или красные буи с такими зловещими полосками, в особенности в местах, где берегов уже не было видно ни слева, ни справа. (Потом, конечно, стало известно, что это – всего лишь обозначение начала озёрной навигационной обстановки).
А вот лобовые стёкла передних салонов многочисленных тогда «Метеоров», выполнявших регулярные рейсы в Углич, Весьегонск и Череповец, действительно заменяли на металлические щиты именно из соображений штормобезопасности, поскольку высота волны на этом водохранилище, в силу его мелководности, и в самом деле может достигать пяти и более метров (элементарная физика). Но для надёжной защиты на случай шторма предусмотрены специальные судовые убежища, и несчастные случаи практически исключены. (Иное дело – капитаны сухогрузов списывали часть перевозимого товара за формулировкой «Смыло во время шторма». Но это уже к делу не относится.)
Другая известная «страшилка» – о том, что сооружения самого гидроузла настолько обветшали за без малого 80 лет службы, что существует реальная опасность их прорыва и, соответственно, затопления нижележащих по течению Волги территорий. Это, конечно, миф – строили в те годы на совесть, да и набор проектной прочности бетонами специализированных марок, применяемых при гидростроительстве, длится десятилетиями. Но вот заложенная в тело плотины, а также в других местах водосброса, шлюзовых камер и самой ГЭС взрывчатка – это уже не миф. Вводили объект в эксплуатацию в 1941 году, перед самой Великой Отечественной, и подобные меры предосторожности были вполне естественными. Каково же теперешнее состояние шурфов, взрывателей и всего остального – сейчас уже сказать трудно. Желающих проверять как-то не находится.
Существовали и более мистические рассказы. Детскому населению входящего в городскую черту посёлка Переборы с младых лет твердили про водяного, обитавшего неподалёку от столь привлекательного песчаного пляжа на берегу залива. Заходить во внешне спокойную воду запрещалось строго-настрого под угрозой быть утянутым на дно. На самом деле всё было гораздо прозаичнее, хотя купаться, правда, рисковали немногие и из числа взрослых. Заходить в воду можно только в те моменты, когда не работают шлюзовые камеры (их две – для одновременного прохода судов сверху и снизу). Косвенно определить безопасное время можно, если наблюдать за караванами судов в отдалении, а также если знать время прохода «Метеора» – под него шлюз готовится на «зелёный свет». Если не успел вовремя выбраться из воды – пиши пропало, водовороты и противотечения образуются мощнейшие, шансов никаких. Случаев таких было много.
С другими же обитательницами речных глубин, а именно с русалками, дело обстояло куда серьёзнее.
Согласно ходившим в подростковой (и не только) среде слухам, данным вопросом занимался целый отдел расположенного в прибрежном посёлке Борок всесоюзного «рыбного» НИИ. Понятно, что деятельность этого подразделения была строго засекречена, в том числе и потому, что изучение жизнедеятельности и возможности искусственного создания подобного рода существ напрямую использовалось в интересах ВМФ (в частности, для нужд боевого подводного плавания). Сами же русалки, согласно якобы достоверной информации, существовали в действительности; местами их обитания назывались подземные помещения в развалинах затопленного города Молога, а в случаях обнажения территории при низких уровнях («сработке» водохранилища) – зоны всплывших торфов. Источником их происхождения, по некоторым версиям, считался сохранившийся в анабиотическом состоянии на затопленных территориях биологический (эмбриональный) материал, подвергшийся впоследствии воздействию химически активных веществ (преимущественно производных аминового ряда), содержавшихся в шекснинской воде (от сбросов череповецкого металлургического комбината «Северсталь»).
С развалом Союза работы в данном направлении прекратились, несмотря на то, что институт в Борке функционирует и по сей день. Какая-либо информация о существовании русалок к сегодняшнему времени отсутствует, подтвердить либо опровергнуть сам факт их наличия не представляется возможным. Однако основные вопросы, касающиеся их жизнедеятельности, как-то: способность дыхания и максимальная продолжительность нахождения в условиях водной среды; способы выживания в неблагоприятный (осеннее-зимний) период; рацион питания; возможность использования для нужд народного хозяйства и многие другие остаются на настоящий момент «за кадром», хотя и представляют, несомненно, немалый интерес.
Возможно, кто-либо из читающих эти строки располагает более полной информацией по рассматриваемому вопросу. Безусловно, автор и читатели были бы благодарны за отзывы и комментарии, расширяющие сферу нашего познания в данной области.