Андрей всех мудрей

Жил один пытливый хлопец Андрей. Хотел он все знать. Куда ни глянет, что ни увидит, обо всем у людей расспрашивает, обо всем выведывает. Плывут по небу облака... Откуда они взялись? И куда плывут? Шумит за деревней река... Куда течет? Растет лес... Кто его посадил? Почему у птиц крылья. всюду вольно летают, а у человека нет крыльев?

Люди отвечали ему, отвечали, да под конец видят, что и сами-то они не знают, что отвечать.

- Ты, Андрей, хочешь быть всех мудрей, - стали люди над ним смеяться. - Да разве ж можно все знать?

Но не верит Андрей, что нельзя всего знать.

- Пойду, - говорит, - к самому солнцу, оно всюду светит, все видит, все знает. Вот и расскажет мне оно, чего я сам не знаю.

Покинул он свою хатку и пошел искать то место, куда солнце на ночлег садится.

Идет он, идет, глядь - сидит у дороги на камне человек и всех спрашивает: “Долго ли мне тут сидеть? ”

И Андрей ему тоже не мог ничего ответить.

Пошел он дальше. Видит - подпирает человек плечами тын.

- Что это ты, дядька, делаешь? - спрашивает Андрей. - Зачем старый тын подпираешь?

- Не знаю... Может, ты знаешь?

- Кабы знал я, то не искал бы того, кто все знает, - сказал Андрей и пустился дальше.

Прошел немного, видит - человек в мусоре роется.

- Ты зачем это, дядька, мусор разгребаешь?

- Не знаю.

- Ну и я не знаю, - сказал Андрей и двинулся дальше.

Долго ли коротко шел он, зашел в дремучий лес. Целый день шел лесом, а под вечер выбрался на поляну. - И тут ему вдруг глаза так и ослепило: такой блеск с поляны засиял. Зажмурил он глаза, видит - поблизости солнцевы хоромы огнем пылают. Только вошел он в хоромы - ничего от сиянья не видно. Пообвык маленько, глядь - сидит в кресле старенькая солнцева мать.

- Ты чего, хлопец, сюда явился? - спрашивает. Поклонился ей Андрей и говорит:

- Пришел я к солнцу о том да о сем поразведать.

- а о чем же это - о том да о сем?

- Да обо всем, чего я сам не знаю.

- А чего же ты сам не знаешь?

Стал ей Андрей рассказывать, а старуха слушала-слушала и зевать начала.

- Ладно, - говорит она, - погоди немного, вот скоро сын ночевать вернется. А я тем временем подремлю: уж больно я за долгий день наморилась.

Вышел Андрей из хором. Развел костер, начал поджаривать сало на вертеле: проголодался ведь за долгую дорогу!

Наелся он сала с хлебом. Пить захотелось. Пошел к речке и нагнулся к воде. Вдруг видит - подымается со дна реки девица, да такая красивая, что и глаз не оторвать. И она тоже на него загляделась.

- Не пей воды из речки, - говорит она, - а то солнце тебя сожжет!

- А мне очень пить хочется.

- Ступай за мной.

Привела его девица к старому дубу, а из-под него бьет родник чистой студеной воды.

Нагнулся Андрей и напился вволю воды родниковой. А тут и солнце начало спускаться с неба в свои хоромы. Надо к нему идти, да не в силах он с красивою девицей расстаться.

- Ты ж смотри, не говори солнцу, что меня здесь видел, - сказала девица, поднялась ввысь и заблестела оттуда ясной звездочкой.

Пошел Андрей в хоромы. А там солнце так печет, что аж стены хором потрескивают. Но Андрею хоть бы что - напился он родниковой воды, вот и не может солнце его спалить. Только шапку надвинул на лоб, чтобы глаз не сожгло.

Рассказал он солнцу, зачем пришел. Говорит солнце:

- Мне учить тебя нету времени. Но я сделаю так, что ты сам все узнаешь.

Сказало это солнце, собрало все свои лучи в один пучок и блеснуло ему в голову. И вмиг Андрей почувствовал, что стало в его голове ясней и светлей, только слишком горит она, а сердце сделалось вдруг холодным, как лед...

Вышел он из хором. Нехорошо ему стало с холодным сердцем. Вспомнил он про девицу. И так ему захотелось увидеть ее еще раз, что он даже разомлел весь. Стал звать ее. И скатилась с неба ясная звездочка и обернулась перед ним красивою девицей. Как глянул на нее Андрей, так вмиг и почувствовал, что сердце его стало опять таким же, как было.

Взял он девицу за руку и повел в свои края. И так он был теперь счастлив, что и птицам крылатым уже не завидовал.

Подошли они к тому человеку, что мусор разгребал. Посмотрел на него Андрей, и все ему стало ясно.

- Ты, - говорит он человеку, - ищешь в мусоре потерянные копейки и зря только время тратишь. Возьмись-ка лучше за работу - скорей заработаешь те копейки, чем найдешь их.

Послушался его человек, начал работать и нажил добро и деньги.

Идут они дальше, увидели человека, что подпирал плечами тын. Посмотрел на него Андрей и говорит :

- Не подпирай, человече, то, что сгнило, оно все равно завалится. Сделай-ка ты лучше новый тын.

Послушался его человек и поставил новый тын вместо гнилого.

Дошли они до человека, что на камне сидит и не знает, долго ли ему там сидеть. Андрей ему говорит:

- Не будь, человече, таким жадным: дай посидеть на этом камне и другим прохожим.

Снял Андрей человека с камня и сел сам с девицей. А человек побежал довольный домой.

Отдохнули они немного и двинулись дальше в те края, где жил Андрей.

И теперь не Андрей у людей обо всем расспрашивает, а люди у него.

Так стал Андрей всех мудрей.

Смотреть
Смотреть
Смотреть
Смотреть

Помянем тех, кто воевал...
Бокалом терпкого вина,
Не прожитую жизнь отдал,
Когда пришла в страну беда...

У войны не женское лицо,
Не детское и даже не мужское,
Оно на зверя дикого похоже...
Жизнь отнимать, ведь нет ее дороже!

Пусть спят бессмертные герои,
Мы будем помнить и скорбить...
Свою я грусть - печаль не скрою,
Позвольте, сто фронтовых налить!

Женщины говорят: - Это не удобно. (По секрету признаются что им нравится когда во вниз залетает ветерок, так просто к слову.) Зато нам то как удобно! Вы представляете эта красивая упаковочка снимается со скоростью щелчка пальцев. Что ещё надо! В самый раз для любви.

Вазюкаться со всеми этими штанами, пуговицами, ремнями, молниями (которые ещё могут и заклинить, тогда совсем труба) это может быть романтично когда мы пыхтим над каждой застёжкой в нетерпении. Но неудобно, утомительно да и вообще раздражает.

До свидания сонному царству,
Пусть уходит в своё «никуда»…
Тихий берег проснувшийся, здравствуй!
Боль и музыка, жизнь и вода.

Никаких тебе взлётов, падений,
Никаких несчастливых примет.
Здесь не нужно ни славы, ни денег,
Здесь всё просто: есть ты и рассвет.

Непридуманный мир мой – загадка,
Параллельный поток, три в одном.
Я люблю его весь, без остатка,
Всех живущих и умерших в нём.

Безмятежное небо ложится
На ладони оранжевых вод.
А в груди одинокая птица
Встрепенулась и снова поёт.
2016

Вот это вот штука, за границей называется - танк, заправляется ёмкость разным, в основном это разнооктановые бензины и дизель, узкоспециализированно керосин, пропан, метан, водород и инше (другое). Маленький 10-12-15 тонн, здоровый 20-25 тонн. Водитель- женщина.

Интересно, что наш дом, как и большинство других в Радиусном квартале автозаводского района города Горький, был построен немецкими строителями ещё до войны.

В 1938 году мой дед - работник автозавода, получив от предприятия ордер на 14-метровую комнату в коммунальной квартире, вселился сюда с женой и дочуркой (бабушкой и мамой). Здесь они встретили войну. К 1941-му году у 33-летних родителей было уже двое детей: дочь 4-рёх лет и годовалый сын.

Начиная с 1942-го, Горький был подвержен постоянным авианалётам. Главная цель ночных бомбардировок - горьковский автомобильный завод, производство которого было перестроено на военный лад. Несмотря на заградительные аэростаты в небе, зенитные батареи на подступах к городу, вражеские бомбардировщики прорывались на его территорию и бомбили заводские корпуса и жилые районы.

"Граждане, воздушная тревога!" - извещали горожан "чёрные тарелки" громкоговорителей. Соблюдая светомаскировку, окна закрывались полотнищами чёрного толя, электрики оперативно обесточивали квартал, и в темноте, под жуткий вой сирены взрослые и дети в наспех наброшенных пальто и валенках на босу ногу спускались в убежище (в военное время каждый из шести приподъездных подвалов служил бомбоубежищем).
Пока жильцы дома пережидали авианалёт, лучи прожекторов в ночном небе вылавливали и слепили немецкие самолёты, помогая работе наших зенитчиков.

В отличие от разбомбленных поблизости зданий госпиталя, роддома и городской бани, нашему дому повезло. Всего лишь раз пятиэтажку хорошо тряхнуло, да так, что люди в бомбоубежище повскакивали с мест. Впрочем, всё обошлось: непрямым попаданием срезало угол с торца здания, за стенами которого располагалось нежилое помещение лыжной базы.

Трудным испытанием для горьковчан стал голод. Очереди за хлебом по карточкам казались бесконечными. В ноябре обессиленные люди ходили к колхозным полям добывать невыбранную мёрзлую картошку.
Изматывающе тяжёлыми оказались дни, когда разбомбили водопровод. За водой приходилось идти далеко на окраину, и путь туда и обратно был не безопасен из-за обстрелов. В частном секторе Монастырки было несколько колодцев, куда и стекался народ, толкая перед собой тележки с кастрюлями и вёдрами на несколько семей.

В 1944 г. в подвальных помещениях дома разместили немецких военнопленных.
Можно только догадываться, какую боль испытывали люди, бок о бок соседствуя со своими убийцами. Ребятишки придумывали для них обзывалки и часто хором (кто посмелее - в лицо, кто-то - из укрытия) выкрикивали: "Фрицы, Гансы - оборванцы!".

Чувство ненависти к беззащитным, растерянным, просящим еду немцам постепенно ушло. Те самые женщины и дети, которых совсем недавно фашисты планомерно стирали с лица земли, делились с несчастными хлебом, сухарями, картошкой, проявляя нехарактерные для "недолюдей" милосердие и великодушие.

Потому мы и есть великий русский народ.

Р.S.
С детства помню мамин рассказ о том, что одно из строений автозаводского района, возводимое немецкими специалистами и оставшееся недостроенным из-за начавшейся войны, имело форму свастики. Недавно я убедилась, что это правда.
Не исключено, так намеренно обозначили промышленную зону, подлежащую уничтожению с воздуха. В любом случае, это пример неприткрытого цинизма в адрес "Советов" и насмешка над договором о ненападении.