Книга Памяти - Красный уголок

В том и дело: жили обычной жизнью, работали, растили детей, любили...
В человеке просыпается какая-то необыкновенная сила, никто не станет отрицать, - страшно было на войне, но эта сила побеждала страх.

Давным-давно была война,
Давным-давно прошла она.
Для тех, кто жив, она была когда-то.
Но помним мы, как в пламя шли
И как страну для нас спасли
Солдаты, солдаты, солдаты.

Годы, сколько-б ни шли,
Вечно помнить родной стране
Всё, что сделали вы
В этой войне,
В трудной войне,
В страшной войне.

Давным-давно была война
И там, где всё сожгла она,
Хлеба желтеют и синеют реки.
Но тот, кто эту землю спас,
Остались жить в сердцах у нас
Навеки, навеки, навеки.

Давным-давно была война,
Но память нам на то дана,
Чтоб помнить, как весь мир пылал когда-то.
И те, кому по двадцать лет,
Пусть знают, что глядят им вслед
Солдаты, солдаты, солдаты.

За годом год стучит в окно...
Была война давным-давно,
Давным-давно в запас ушли солдаты.
Но быль о ней всегда нужна,
О том какой была война
Когда-то, когда-то, когда-то...
Л. Дербенев.

Галина Башмакова, Спасибо!

Продолжение военной истории семьи Бороздиных.

Там же, на сайте "Мемориал" нашлась короткая информация о Леониде Николаевиче Бороздине. Его отец - ещё один брат Бабушки мужа. Он умер вскоре после своего отца - Ивана Илларионовича перед самой войной. Леонид и его сводный брат Михаил остались с матерью Михаила - Устиньей Терентьевной, жили в Гурьевске, отсюда Леонид и был призван на фронт.


сержант, Командир отделения 441 стр. полка.

Место рождения — Кемеровская обл , г. Гурьевск, 1924 г.

Призван Гурьевским РВК Кемеровской обл.

Убит 11.08.1943, Харьковская обл. , Дергачёвский район, д. Стульнево

Мать Бороздина Устинья Терентьевна, Кемеровская обл, г. Гурьевск, ул Ленина, д.2.

Информация из донесения об безвозвратных потерях

Фото сохранилось только детское, фрагмент семейной фотографии:


Леонид крайний справа, рядом с Дедом, Иваном Илларионовичем, слева Михаил , на переднем плане - Владимир, отец мужа и сын Дочери Ивана Илларионовича Веры. Подростком во время войны работал на Гурьевском металлургическом заводе.
На заднем - Мачеха Леонида и Мать Михаила - Устинья Тереньтьевна Бороздина.

Михаил вырос, женился, работал, но у него только одна дочь, она замужем, помогает своей дочери воспитывать внучек.
Так что Леонид и Михаил были последними носителями фамилии Бороздины в отдельно взятом семействе моего мужа.Но это уже другая история...

Недавно в Майкопе медаль «За отвагу» получила партизанская разведчица Нюра Авакумова. Этой награды она была удостоена весной 1942 года. Уже много лет она — Анна Михайловна Тхагапсова, но только в ноябре 2015 года она увидела наградные документы, оформленные на нее легендарным Батей( Никифором Колядой, известного командира партизан)


О военной юности Анна Михайловна до недавнего времени никому не рассказывала. Причиной стал плен, в который попала, возвращаясь с партизанского задания. Чудом выжив в фашистской неволе, она долгие десятилетия молчала.
Когда началась война, мне 16 лет только исполнилось, — вспоминает Анна Михайловна. — С мамой и сестрой мы жили в селе Пречистом. Наш дом разбомбили в первые дни войны, и мы остались на улице, скитались по знакомым, а потом мама отправила меня к родственникам в другую деревню.
Смоленщина в это время уже была под немцами. До родни Нюра пыталась добраться лесными тропами. На одной из них ее остановили незнакомые люди. Оказалось, партизаны. Спросили, знает ли она немецкий язык. Нюра ответила, что хорошо знает, так как учительницей в школе у нее была настоящая немка. Бородачи обрадовались и позвали девчушку с собой. В сторожке лесника Нюра увидела пленного немца, которого партизаны смогли допросить с ее помощью.
Партизаны оставили девушку в отряде. Всего в нем было человек пятьдесят. Жили в лесу, в землянках, откуда бойцы ходили на задания: минировали дороги, взрывали немецкие эшелоны, устраивали переполох в комендатурах. А Нюра, получив свое задание, под видом побирушки проходила мимо немецких постов, бывала на железнодорожной станции — все запоминала, считала, прислушивалась, о чем говорят охранники. Те и подумать не могли, что оборванка понимает их речь…
Вскоре ее перевели в партизанский штаб, который к тому времени возглавил присланный из Москвы Никифор Коляда. Он сразу обратил внимание на девушку, свободно говорящую на немецком, и стал привлекать ее к выполнению специальных заданий.
— Во время одного из заданий я попросилась на ночлег к своей однокласснице в селе Пречистом, — рассказывает Анна Михайловна. — Шурка пустила в дом, постелила — ложись, говорит. Я доверилась и уснула. А она тем временем ушла и вернулась с полицаями. Меня разбудили и сразу в комендатуру. Там — четыре немца: пугали, били сапогами, требовали признаться, что я партизанка. А я знай одно: «Какая партизанка? Мне 16 лет, я мамку свою ищу…». Бросили меня в подвал и до утра там продержали. А когда вывели, немец один увидел и говорит: «Как она на мою сестру похожа, просто одно лицо». Меня хотели в гестапо передать, а он распорядился, чтобы отправили в лагерь для военнопленных, и тем самым жизнь мне спас…
В лагере Нюра пробыла до конца зимы 1944 года. Немцы тогда бросили девушек на строительство укреплений, ей и еще троим удалось убежать. Шли, как им казалось, на восток, на звук уже близкой канонады — в надежде встретить наступающие части Красной Армии.
Так и случилось: изможденных, голодных, продрогших от холода, их нашли — считай, откопали из снега — в придорожном кювете.
— Как узнали, откуда мы, без долгих расспросов оправили в фильтрационный лагерь СМЕРШ — такой был порядок. Меня допрашивал капитан Кравчук. Я рассказала, что была партизанской разведчицей. Он проверил: все подтвердилось. Но тогда же посоветовал не рассказывать об этом больше никому. Думаю, он из-за ареста Коляды решил, что так для меня будет лучше. Сказал, что формируется поезд на север, по вербовке, и он, мол, меня туда записал. На прощанье еще раз предупредил: «Молчи, Нюра, о своем партизанском прошлом». Вот я и молчала больше 70 лет…Добавлено спустя 2 минутыМусяня,
Вот в моём рассказе видно, что всякие чувства пробуждались у людей. Предателей тоже хватало.

Galina, да, это так, но и на каждого предателя находится десяток помощников. Арест командира отряда партизанского - дело серьёзное, так что капитан, посоветовавший девушке молчать, по тем крутым временам спас ей жизнь.
Известно ведь, как относились тогда к тем, кто был в оккупации и плену, даже если кто до плена, а кто и после много сделали для общего дела, для Победы! Анна Михайловна получила-таки заслуженную награду.
А сколько таких, кто даже и не узнал о своём награждении? Их и среди живущих доныне ветеранов достаточно много, твой рассказ тому подтверждение. Но никто этой работой особо-то и не занимается. Только по случаю, по запросу личному могут поднять документы ветерана и найти наградные листы...

Смоктуновский Иннокентий Михайлович



..поступил в военное училище. ...за то, что в учебное время собирал оставшуюся в поле картошку, с него сорвали курсантские погоны и отправили на фронт - в пекло, на Курскую дугу (1943).

"Я ни разу не был ранен. Честное слово, самому странно - два года настоящей страшной фронтовой жизни: стоял под дулами немецких автоматов, дрался в окружении, бежал из плена... А вот ранен не был. Землей при бомбежке меня, правда, как-то засыпало - да так, что из торфа одни ботинки с обмотками торчали. Мне посчастливилось бежать, когда нас гнали в лагерь. Был и другой выход - желающим предлагали службу в РОА... Но меня он не устроил. Меня, восемнадцатилетнего, измученного мальчишку, вел инстинкт самосохранения. Я выведывал у крестьян, где побольше лесов и болот, где меньше шоссейных дорог, и шел туда. Фашистам там нечего было делать в отличие от партизан. Так добрел до поселка Дмитровка... Постучался в ближайшую дверь, и мне открыли. Я сделал шаг, попытался что-то сказать и впал в полузабытье. Меня подняли, отнесли на кровать, накормили, вымыли в бане. Меня мыли несколько девушек - и уж как они хохотали! А я живой скелет, с присохшим к позвоночнику животом, торчащими ребрами". В этом поселке он прожил около месяца, потом случай помог добраться к партизанам, воевал в отряде, войну закончил юго-западнее Берлина.



Вторую медаль "За отвагу" он получил в 1945 году, а первую, 1943 года, ему вручили сорок девять лет спустя, после войны, на мхатовском спектакле "Кабала святош" прямо в театре.


Михаил Иванович Пуговкин



Попал в стрелковый полк разведчиком. На Смоленщине прошел через кромешный ад без единой царапины, а в августе 1942 года под Ворошиловградом получил ранение в ногу. В госпитале началась гангрена, Михаила готовили к ампутации. Он попросил главного хирурга полевого госпиталя: «Доктор, нельзя мне без ноги, я же артист!». Хирург пошел навстречу.