О райбольнице, коляске и не только

Настоящее сочинение является, как и следует из второй строчки названия, сокращённым пересказом (по сути, рефератом) автобиографической эпопеи аналогичной тематики. Действительно, не всем могут быть интересны присутствующие там общие рассуждения о смысле жизни, а также многие дополнительные подробности. Поэтому в данном случае, не отступая от событийной канвы, всё излагается более тезисно.
Судьба человека складывается так, как она складывается, хотим мы этого или нет. Сожалеть о произошедших событиях, равно как и о том, что в любом случае изменить мы уже не в состоянии, и что, соответственно, необходимо воспринимать как данность, просто бессмысленно. Всё, что нам остаётся – найти во всех обстоятельствах лучшие стороны и продолжать радоваться жизни.
Вообще, что бы человек ни делал, важен не сам процесс как таковой, важны эмоции, которые при этом испытываешь. Именно этим и надо руководствоваться в жизни. Об одном из примеров такой попытки и пойдёт речь.

Главный вопрос, который каждый на моём месте задал бы себе, – хотелось бы мне вернуться к своему прошлому (иначе говоря, продолжать сейчас жить так же, как жил тогда)? Для поиска ответа на него необходимо пояснить, что в своё время я был начальником достаточно высокого ранга, имел ряд соответствующих привилегий (которые, как стало понятно при более зрелом размышлении, оказались не более, чем «пшиком», и без которых вполне можно было обойтись) и, разумеется, определённый круг обязанностей и уровень ответственности. То обстоятельство, что всё это, вместе взятое, через нервы-бессонницу-перенапряжение-алкоголь стремительно сокращало мою собственную жизнь – не то что бы отвергалось, но, скажем так, до поры до времени допускало терпимое отношение. И вот теперь, когда благодаря произошедшим событиям (да-да, именно «благодаря»!) на самом деле удалось достичь гармонии с жизнью и с самим собой (а именно это, и ничто иное, и является основной целью существования каждого человека), задавая себе выше обозначенный вопрос, я со всей твёрдостью отвечаю на него: нет. Имеется ли желание что-либо принципиально изменить в теперешней жизни? Нет. (О непринципиальных изменениях речь чуть ниже).
Но и задаваясь вопросом, не зря ли тогда были потрачены все эти многолетние усилия в различных отраслях (автомобильный транспорт, большая энергетика, служба геодезии и картографии), я тоже отвечу – нет, не зря. И дело даже не сколько в жизненном и производственном опыте (хотя и это немаловажно), столько в том, что нельзя вкусить радость настоящей Свободы, не познав тягости рабского труда (а любой подневольный регулярный труд является, по сути, рабством). Но искусственно, без толчка извне, освободиться от ненужных проблем и обязательств практически невозможно, даже с Гаутамой Буддой это произошло далеко не сразу. Вот именно поэтому я реально благодарен той случайности, которая позволила мне это сделать.

Получилось же всё на самом деле достаточно прозаично.
Имея многолетний шофёрский стаж на практически всех видах отечественных автомобилей (от самосвалов до автобусов большой вместимости и легковых), на иномарках ездить до той поры как-то не приходилось (по понятным причинам – их у нас в стране практически не было). И не зря в серьёзных автопредприятиях перед «посадкой» водителя на принципиально новую технику предусматривается многочасовая стажировка. Ну что поделаешь, привык человек определять скорость движения по собственному «чутью» (для наших машин это вполне приемлемо), и за годы практики вполне доверился ему. И не вина этого человека, что современные «навороты» автомобилей зарубежного производства (шумоизоляция, особенности подвески и т.п.) делают такое умение практически бесполезным. Добавив сюда особенности районной дорожной сети, получим вполне программируемый результат.
Подробности произошедшего ДТП (покидания автомобилем пропавшего дорожного полотна) рассказывать нет смысла, они не всем могут быть приятны, скажу лишь, что если бы не автоматизм действий, эти строки вряд ли бы увидели свет, а пострадавших могло бы быть гораздо больше (что подтверждается сотрудниками ГАИ). Да и тщательное описание всех процедур и формальностей, связанных с доставкой в районный центр и последующей госпитализацией в Кашинскую ЦРБ, тоже не особенно интересно. (К слову, одной из первых мыслей, пришедших в голову в тот момент, было: “Ура! Теперь завтра не надо идти на работу!” Вот какова истинная цена освобождения от каторги…)
Пожалуй, однако, стоит упомянуть об одном событии, которое по прошествии времени уже может восприниматься даже с неким юмором.
После оформления в приёмном отделении привезли в рентгенкабинет (снимок, естественно, обязателен), лежу. А время уже было нерабочее, но и не сказать, что очень позднее. Вечер. Но врача-рентгенолога уже нет (это не институт Склифосовского, круглосуточно они там не дежурят). Ей звонят по телефону домой (а может, на мобильный, они уже к тому времени появились). Через некоторое время она прибывает, и, глядя на меня, начинает отчитывать вызвавшую её медсестру за то, что, во-первых, оторвала её от прополки огорода, а во-вторых, он (то есть я), мол, всё равно к утру кончится, так на фига плёнку зря тратить, которой у нас и так кот наплакал, и далее всё в том же духе. При этом она говорит достаточно громко, не подозревая, естественно, что я нахожусь в сознании и всё отлично слышу. Сестра же в ответ резонно отвечает, что со «Скорой» рассказали, на какой машине он (то есть я) ехал (это была Toyota Mark II последнего года, и в их славном городе таких ещё точно не встречали даже на картинках), и что это, вероятно, бандит или новый русский, и что если сию минуту не сделать всё как следует, то за него больницу сожгут и тебя грохнут или ещё что-нибудь в том же духе. Не долго думая, я поднимаю голову и говорю: «Во-во, правильно, делайте всё в лучшем виде». Лучше бы и не говорил. Поняв, что всё вышесказанное было мной услышано и принято к сведению, а прогноз относительно летального исхода к утру, возможно, ещё и не сбудется (в особенности, судя по моему бодрому, как оказалось, тону), врачиха засуетилась, её исполнительность превысила всякие пределы, и доза облучения, полученная мной в результате того количества проекций, в которых были сделаны снимки, явно превышала максимальную. Тем не менее, благодаря её бдительности я всё-таки сейчас не лежачий больной, а вполне самостоятельный человек.
Дальше уже, в принципе, ничего особо интересного не происходило. Повезли в палату. (Интересное наблюдение: что характерно, действительно, по какой-то древней неписаной традиции перевозка клиентов (то бишь пациентов) на лежачих каталках производится в положении «головой вперёд» и никак иначе, несмотря на возможность удара о препятствие и тому подобного. Якобы это необходимо, чтобы было принципиальное различие с методом перевозки покойников. В то же время на сидячих креслах-колясках мы катаемся, естественно, «ногами вперёд», и никаких проблем при этом не возникает).
Итак, привезли. Отделение – нейрохирургическое (поскольку было подозрение на повреждение головного мозга, к счастью, впоследствии, по результатам МРТ, не подтвердившееся). Четыре койки параллельно стенам, в торце комнаты – окно, одна свободная – у окна слева. (Будь свободными и остальные, я бы, пожалуй, выбрал бы именно эту, поскольку не люблю спать у входа, а также лицом к помещению). Описывать интерьер, особенности медицинских назначений и т.д. вряд ли стоит… большинство готово всё это себе представить воочию, и отнюдь не по современным сериалам типа «Скорая помощь» Молодой врач, по виду – практикант мединститута, по моей просьбе сходил в ларёк, купил минералки, пачку печенья, газету «Совершенно секретно» и карточку «БиЛайн», причём предложил это сделать, насколько я помню, по собственной инициативе. Познакомились с соседями по палате, ходячий был один, из деревни этого же района, двое других – шейники, один лежачий, другой колясочник. Они проживали в других районах области и находились в НХО КЦРБ по типу как в санатории; как выяснилось впоследствии, это нормальная практика для инвалидов из глухих отдалённых деревень, и по соседству были ещё две женские палаты с аналогичным контингентом. Девчонки лихо гоняли на своих рычажках по коридору отделения и по территории больницы, некоторые из них выбирались в город, готовили у себя в палатах на электроплитках (!) достаточно вкусные блюда, по вечерам на лестничной клетке угощались местной самогоночкой. В общем, шла нормальная, привычная всем, почти деревенская жизнь, и, пожалуй, это сыграло свою определённую роль и для моей первоначальной адаптации.
В больницах крупных городов в часы посещений – очередь из родственников с полными продуктовыми сумками; сытые больные глядят на еду чуть ли не с отвращением, а к приносимой из больничного пищеблока не притрагиваются вовсе. Здесь здоровый рацион питания ожирению не способствовал, и даже тяжёлые больные свои эмалированные миски вычищали досуха. В самом деле, из расположенных в радиусе сотни и более километров от райцентра деревень, до некоторых из которых добраться можно только вертолётом или по зимнику (для болотно-таёжного Тверского края – не редкость), к тому же в период летних работ, особо часто не понавещаешь, да и самим на еду хватает, как правило, в обрез… Так что манка, пусть без сахара и на воде, но зато два раза в день – на завтрак и на ужин, и обед из двух блюд – макароны на второе и вода из-под этих макарон на первое, а также два куска хлеба и чай с запахом веника без сахара были для многих за счастье. Устраивало это и меня, хоть и любителя вкусно поесть, но тем не менее старающегося следовать принципу – довольствуйся тем, что имеешь.
Короче говоря, первый вечер прошёл без осложнений, медицина считала, что я находился в состоянии шока, но не соглашусь с ними – никаких ощущений утраты реальности, отстранённости от всего, характерных для данного состояния, я не испытывал. Ближе к ночи примчался начальник района распределительных электросетей (РЭС), мой опосредованный подчинённый, потом чины местного отдела ГАИ и ещё кто-то, не помню. Должностное положение сыграло свою роль; перед соседями было неловко, да и перед сотрудниками находиться в таком виде не хотелось. Но увы. Пришлось отвечать на их любезности, а также решить несколько производственных вопросов по телефону. С этим и наступил отбой, как обычно в больницах – достаточно ранний.
Утро началось с семичасовой «радости» в виде внутримышечного укола, затем ещё чего-то в этом духе, и вот наконец я решил попробовать встать на своих двоих, ибо вчера это сделать запретили, да я особенно и не пытался, а сегодня уже надоело лежать (на панцирной-то сетке!), ну и потом, надо было заняться самообслуживанием. И вот тут-то реальные проблемы и возникли. Насчёт утра никто меня не предупреждал, поэтому спокойно (как мне показалось) свесил одну ногу с кровати, попытался подтянуть к ней вторую и встать, но не тут-то было. Сперва, конечно, показалось, что ноги затекли из-за повязок; ощущение было такое, как будто «отсидел» ногу: покалывает иголками и слушается очень плохо. Ну, черти, думаю, перетянули. Как выяснилось вскоре, действительно покалывание было частично из-за этого, но лишь частично. И, конечно, встаю (надо же преодолевать трудности!), стоять стою, но шагнуть толком не получается – отношу это опять на затёкшесть ног, бывали такие ощущения и раньше. Состояние такое (общее самочувствие), как будто пыльным мешком по голове ударили. Ругаюсь про себя.
Зашедшая в это время в палату медсестра, не особо заморачивая себя нежностью тона и выражений, сообщила, что лучше бы мне сесть или лечь в кровать, а то все, мол, прыткие очень. Спорить с ней я не стал, решив дождаться врача и путных объяснений ситуации. Что вскоре и последовало.
Некоторое время спустя выполнявший нечто похожее на утренний обход врач пояснил ситуацию, демонстрируя рентгеновские снимки, с такой тщательностью выполненные накануне. Если опустить малоинтересную читателю медицинскую терминологию, то суть свелась к следующему. Автомобиль на самом деле оказался довольно прочным, и после захода в дерево на приличной скорости у меня не возникло даже переломов, но удар головой о лобовое стекло отразился на позвоночнике, и, если бы он произошёл не на фоне поставленного ещё в школьные годы диагноза «сколиоз» (II-III, если память не изменяет, степени), это могло и не быть критичным, но, как говорится, если бы да кабы… Чувствительность нижних конечностей при этом не пропала, или почти не пропала, и стоять, как убедился, я в принципе пока мог, но всякую подобную нагрузку на позвоночник специалисты нейрохирургического отделения запретили уже окончательно, так как ценой вопроса могло стать дальнейшее – уже на доли миллиметра – смещение и как почти гарантированное следствие – полная неподвижность.
С моральной стороны должно было быть утешение в том, что вообще остался жив. И руки, в отличие от одного из соседей по палате, действовали, и все остальные возможности никуда не исчезали… Никто из врачей не делал телевизионных скорбных лиц по этому поводу, разъясняя мне обстановку дел. (Не знаю, как с точки зрения медицинской этики и деонтологии, но считаю, что это правильно). Повторив вышеприведённую сентенцию относительно сохранившейся жизни, в пример мне привели девчонок из соседней палаты, «зажигавших» не хуже любых других. И удалились дальше делать ежедневный обход, не забыв упомянуть, что свободных колясок в отделении всё равно нет, так что ты, мол, пока уж как-нибудь. Аргументы их, да, были, действительно, сильно утешительными и, что самое главное, неоспоримыми.
Вот примерно с этого момента и стала начинаться другая жизнь.

Колесо – великое изобретение человечества! Настоящее повествование можно было бы дополнительно озаглавить «Ода колесу». Оно, совершив буквально революцию, будучи гениально открыто в своё время, позволило человечеству перемещаться по поверхности Земли принципиально иным образом, существенно расширив свои возможности и совершив огромный шаг к свободе. Поэтому или нет, но всегда с интересом я относился к механическим средствам передвижения – от велосипедов до автомобилей, от игрушечных до настоящих. Это увлечение не покинуло меня и теперь.
Возможно, отчасти именно поэтому, коляска, как представитель колёсного транспорта, не вызвала, скажем так, морального отторжения.
Впрочем, данное средство передвижения «преследовало» меня, начиная со школьной поры (если не считать раннего детства, когда на колясках (кстати: как правильнее – «на» или «в»? вероятно, большого значения не имеет, будет зависеть от контекста) катается подавляющее большинство человечества). Подробный рассказ об этом приводится также в соответствующем произведении, там же повествуется и о поездке в специализированный пионерский лагерь, где в коляске пришлось провести практически всю смену. Все сопутствующие впечатления и эмоции, таким образом, были для меня уже делом давно пройденным, и на повестку дня встала необходимость решения чисто практических задач.
Лежать и думать ни о чём было бессмысленно, газету к тому времени я уже прочитал, карточная игра (основной способ времяпрепровождения) предполагалась позже, за окном светило солнышко, стоял ясный летний день. И, ощущая себя вполне, как ни странно, боеспособным, я решил попробовать выдвинуться из помещения на улицу. Поскольку медработники от таких действий, скорее всего, в восторг бы не пришли, было принято решение с ними данный вопрос не согласовывать, а действовать самостоятельно. Благо, сосед по палате, Антон, безо всяких проблем одолжил мне свою рычажную коляску, “дрезину”. “Бери, езди, если хочешь, мне жалко, что ли”. А стояла она в коридоре. Ходячий сосед (забыл его имя) подкатил её к моей койке, и я стал пробовать пересесть на неё. Если не учитывать всё те же малоприятные ощущения в ногах, получилось вроде бы нормально. Пришлось сперва немного разобраться с управлением – кататься на таких раньше мне не приходилось. По палате и по коридору стало скоро получаться неплохо – и вперёд, на больничный двор. Зарулив, правда, не с первой попытки, в лифт и добравшись до выхода на первом этаже, я наконец оказался “на воле”. (Забегая вперёд, необходимо отметить, что именно рычажная конструкция оказалась наиболее приемлемой для меня и в дальнейшем: видимо, в связи с повышенной массой тела, а также развитостью определённой группы мышц, езда на колясках данного типа больших затруднений не вызывает, в отличие от обычных; даже объехать вокруг квартала (по асфальту) с ободами в последний раз оказалось тяжеловато. В то же время подавляющее большинство “коллег”-колясочников, с кем приходилось общаться, почему-то предпочитают именно второй вариант, даже для улицы. Воистину, “на вкус и цвет товарищей нет”).
Поясним, что больничный комплекс состоял из нескольких корпусов, вернее, основной, четырёхэтажный, корпус был один, но на территории размещались лаборатории, различные вспомогательные и хозяйственные строения и т.д., занимая в целом достаточно большую площадь. Между зданиями были проложены асфальтированные дорожки, обсаженные кустарником, так что место для прогулок оказалось практически идеальным, да и немноголюдным. Впрочем, внимания на меня мало кто обращал и так. Надо сказать, что именно такое, достаточно спокойное появление в первый раз в коляске “на людях” (детские впечатления уже не в счёт) сыграло существенную роль в ходе дальнейшей моральной адаптации. Точно так же, как было в случае, когда ребёнком первый раз надел очки – тогда я их стеснялся, пожалуй, даже больше, чем теперь – “четырёхколёсного друга”.
С мужиками, курившими у входа, обсудили подробности вчерашнего ДТП, и опять же – никому не было дела, стою я рядом с ними или сижу в коляске. Пожалуй, как раз тогда и стало приходить понимание того, что люди зачастую сами излишне “накручивают” себя, воздвигая в собственном сознании такие проблемы от их, скажем, внешнего вида или наличествующих технических средств реабилитации, десятой (или даже сотой) части которых в глазах окружающих просто не существует. Но это человеческая природа – формирование разного рода комплексов, ничего не поделаешь…
Дальше же на самом деле ничего интересного, в общем-то, и не происходило. Яркие, если так можно выразиться, впечатления закончились, начиналась повседневность, к которой так или иначе было необходимо приспосабливаться. Задачей номер один было решить вопрос с эвакуатором и доставкой автомобиля к месту ремонта, о реальности которого я не сомневался в тот момент. Так оно и получилось, ремонт был дан, автомашина полностью восстановлена и впоследствии реализована, в настоящее время катается по городу Ханты-Мансийску. Обошлось это, конечно, в достаточно круглую сумму, но это уже другая история. С учётом занимаемой на то время должности запас средств у меня был.
Рассказ о произошедшем событии родственникам также прошёл достаточно спокойно, главным аргументом был тот, что я же остался в живых, действительно, с этим поспорить было трудно. А к несколько необычному способу передвижения они были привычны, как рассказывал выше, и раньше. Тем более, что по квартире я всё-таки решил иногда пробовать осторожно перемещаться и сам. Бытовые трудности преодолевались, большим подспорьем оказался сарай во дворе дома, где можно было держать уличную коляску. Научиться же делать в сидячем положении то, что раньше, как правило, делал стоя – тоже особого труда не составило. Всё даётся с практикой.
Небезынтересный случай имел место в период уличной “обкатки” нового средства транспорта. Поскольку некоторые нюансы самостоятельного движения по нашим улицам мне ещё в голову не приходили, а наличие определённого градуса в крови толкало на подвиги, при повороте на перекрёстке колесо коляски попало в щель люка ливневой канализации, расположенного на проезжей части. Позиция интересная: ни туда ни сюда, а экипажи могли ехать тут и покрупнее моего (имеются в виду автомобили). Кое-как, раскачиваясь туловищем вперёд-назад и помогая руками за обода, мне не сразу, но всё же удалось высвободить свою “М-401” из столь неожиданного плена. С тех пор я стал гораздо осмотрительнее при движении.

Сейчас прошлое вспоминается без какой-либо грусти либо сожаления. Во-первых, привыкаешь в конечном итоге ко всему, ну, а во-вторых, не всё на самом деле так уж и страшно… Когда имеется техническая приспособленность, хотя бы минимальная, и неудобства в результате оказываются преодолены, начинаешь воспринимать окружающую действительность вообще как должное. А решение иногда бывает даже проще, чем вначале думалось – в том числе и в плане бытовых и физиологических вопросов.
Кстати говоря, проблему сильно сниженной остроты зрения я рассматриваю как более существенную, нежели чем проблему передвижения. Не имея вспомогательных средств для глаз (очки или контактные линзы), человек (я, по крайней мере) ощущает себя гораздо более беспомощным. Вокруг него образуется некий вакуум, возникает состояние, которое я затруднюсь определить словами. Скажем так, если я нахожусь на улице и возникает какая-либо проблема с коляской, я ещё могу хотя бы в ряде случаев решить её самостоятельно и продолжить движение. Без линз же дальше ехать невозможно вообще (а ситуация, когда при нашей пылищи на улицах в глаз попадает песчинка и необходимо моментально вынуть линзу, иначе хана роговице, вполне реальна; слава богу, для обоих глаз сразу не случалось, но застрахованности в этом нет; очки же я с собой ношу далеко не всегда, да и в них передвигаюсь лишь с очень большой осторожностью). При этом следует отметить, что позиция нашего здравоохранения вкупе с соцзащитой в данном вопросе весьма своеобразная: получить группу инвалидности в связи со снижением зрения практически нереально, если человек ещё не полностью ослеп. В случае, когда применение средств реабилитации (очки, линзы) позволяют видеть хотя бы минимально (цитируя на память официальную формулировку), то даже третья группа не подтверждается. Следуя такой логике, если есть возможность передвигаться, скажем, при помощи протеза, то инвалидность также не должна быть положена даже при отсутствии ноги (хотя, на мой взгляд, глаза всё-таки поважнее, если можно так говорить об органах тела). Но это не единственное, конечно, в нашем государстве, о чём невозможно говорить без иронии.
Чем занимаюсь в появившееся свободное время? Например, пишу рассказы (в частности, этот), читаю художественную литературу, смотрю телевизор… Существенно, что все мероприятия выполняются в строгом соответствии с установленным мной для себя распорядком дня. Это касается и времени приёмов пищи, и подъёма/отбоя, и всего остального. По моему глубокому убеждению, жизнь по режиму не только удобна и комфортна сама по себе (нет неопределённости), но и благотворно влияет на состояние здоровья благодаря своей упорядоченности.
Безусловно, жизнь была бы неполной без обязательных прогулок на свежем воздухе, которые удаётся совершать практически ежедневно. В этом случае движение осуществляется также по строго определённому маршруту. (Можно – на первый взгляд – упрекнуть меня в непоследовательности: сам, мол, говорит о свободе, и сам же ратует за распорядок и определённый маршрут. На самом деле никакой непоследовательности в этом вопросе нет: такой распорядок и такой маршрут установил для себя я сам и только сам, потому что посчитал это нужным и интересным; и подлинная свобода как раз в том и состоит, что при наличии желания в любой момент и то, и другое можно так, как мне надо, изменить, притом без каких-либо согласований).
Одним из интересных занятий в ходе прогулки для меня является наблюдение за проезжающим по улицам транспортом, в частности, за автобусами. Вообще, данному виду транспорта посвящены отдельные мои рассказы, а сейчас я впервые в письменном виде сообщу ту, можно сказать, почти интимную подробность, о которой ранее не знал, кроме меня, никто. Речь пойдёт о моём отношении к Автобусам. Это – одни из самых добрых творений на Земле (творений не природных, а рук человеческих), ведь, если задуматься, каждый автобус за срок своей службы делает добро сотням тысяч и даже миллионам людей, может ли этим похвастаться хоть кто-нибудь из нас? И, если посмотреть на их “лица” (раз есть “облицовка” – вполне официальный технический термин, значит, есть и “лицо”), то покажется, что они очень ждут хороших слов и тёплого к себе отношения. Как бы смешно это ни звучало… (Замечательный писатель А.П. Платонов признавался в аналогичном отношении к другому чуду техники – паровозам). Поэтому для меня вполне естественно поприветствовать встречный автобус, пожелать ему счастливого пути, сказать что-нибудь ещё… Если приглядеться повнимательнее, то можно заметить, что он, пусть и не вслух, но всё-таки отвечает.
Не побоюсь признаться и в том, что долгое время с интересом играл в квартире, организуя маршруты игрушечных автобусов и “выполняя” по ним “рейсы”. Мне не казалось зазорным, что движение маленьких машин продолжалось и тогда, когда возрасту моему это стало уже и не совсем соответствовать; и тем более не стыдно рассказать, что, когда я исполнил свою детскую мечту и уже работал в автобусном парке, приезжая, например, на обед, или, лучше, на разрыв (времени больше) домой, продолжал “водить” маленькие автобусы по привычным трассам ковров и напольных покрытий. А абсолютно реальный, настоящий “ЛиАЗ-677” стоял в это время под окнами
И пусть мне больше не суждено управлять этими замечательными машинами, та часть радости, которую они приносили и приносят в жизнь, остаётся всегда со мной.

…Жизнь не стоит на месте, потихонечку идёт вперёд. Меняются обстоятельства, меняемся и мы вместе с ними. Что рассказать про это? Шли годы, и некоторые изменения в состоянии здоровья всё-таки появились. В частности, давно зная о таком способе лечения, как мануальная терапия, я тем не менее долго не решался всерьёз задуматься о попытке применить его на себе – всё-таки определённая боязнь не улучшить, а ухудшить положение перевешивала остальные соображения. Но, услышав в очередной раз очень положительные отзывы об одном из специалистов данного направления, ортопеде-травматологе детской областной больницы и одновременно – практикующем мануальном терапевте, я всё же решил попробовать (по принципу «чем чёрт не шутит»). Конечно, когда тебя в буквальном смысле ломают через колено – ощущения те ещё, а вот потом… Правильно будет сказать – небывалая лёгкость в спине. Буквально хочется взлететь! Поневоле восхитишься мастерством специалиста – ведь его грубые, на первый взгляд, действия на самом деле рассчитаны буквально до долей миллиметра, да по-другому и нельзя… Видимо, решение моё было правильным – ощущения в ногах на самом деле изменились, и настанут времена, когда коляска действительно стала для меня уже чисто уличным транспортным средством, и то – только для относительно длительных прогулок.
Следующее, о чём пока только мечтаю, но что, я уверен, обязательно со временем сбудется – это «большие колёса», проще говоря, автомашина. Конечно, это будет «Волга».
Движение сможет стать более эффективным. Тогда, помимо всего прочего, реальностью станут прогулки в лесу, на свежем воздухе. Идеальным местом для этого является Комсомольская роща с её уютными асфальтированными тропинками, проложенными прямо в тайге. Коляска, даже рычажная, прекрасно поместится в салон сзади, а погрузить её и выгрузить я уже вполне смогу сам. Минут 10-15 езды от дома – и всё… А гулять по этой роще (на самом деле – просто участку дикого хвойного леса) можно часами. Захотел – остановился, отдохнул, потом дальше поехал. Можно даже взять с собой провизию. (Жаль, необходимость возвращаться домой на автомобиле исключает возможность сопроводить приятную прогулку небольшим вкушением, столь уместным на природе, но это можно отложить и до дома). Важно, что всё это я смогу выполнять полностью самостоятельно, независимо ни от кого.

…Если вкратце подвести итог всему вышесказанному, то можно сделать очень простой вывод. Коляска, на самом деле, является абсолютно нормальным транспортным средством, ничем, по сути своей, не отличающемся от того же самого велосипеда (единственное – крутящий момент на колёсах создаётся не ногами, а руками; знакомая девушка провела даже аналогию с автомобилем – «те же четыре колеса, только маленькие»). И, если бы не предвзятое отношение со стороны общества, многие вполне пользовались бы ей – исключительно для удобства. Поэтому и сам я частенько думаю: чтобы не выделяться в толпе, не мне надо избавиться от данного средства передвижения, а, наоборот, другим, кто пользуется (или мог бы пользоваться) коляской, лишний раз не задумываться о «моральной дискомфортности» своего пребывания среди людей, а смело начинать движение. И, когда этот вид транспорта станет для окружающих столь же привычным, как велосипед (пока примером может служить тот же украинский город Саки), проблема отпадёт сама собой. Верю, что такие времена неизбежно наступят.
Будем радоваться движению и с оптимизмом смотреть в будущее!