Он стоял в ванной. Белый кафель леденил его стопы. Его руки, с прожилками голубых вен упирались о раковину, а взгляд был устремлен на собственное отражение. Глаза цвета грозового неба были полны боли. Темные волосы были мокрыми и спадали на лоб, который прорезала скорбная линия. Он ощущал внутри какое-то вязкое беспокойство. Это чувство длилось уже несколько дней. Что-то было не так, но как бы он смог объяснить, что именно его беспокоит? Если не считать навязчивого сна, все было как обычно. Было похоже что именно сновидение сводило его с ума. То, что показывало ему подсознание было таким реальным, осязаемым и страх после пробуждения несколько минут сдавливал его своими цепкими паучьими лапами. Ему снился один и тот же сон, вот и сегодня, вскочив с постели, он ощутил как тело обволокло липким потом, а изнутри давит что-то тяжелое. Его сердце каждый раз сжималось в спазме, и еле выдыхая, он протягивал руку к таблеткам. Наверное все дело было в том, что он сходил с ума или давно уже утратил связь с реальностью. С чего же все началось? С какого момента он перестал ощущать, где реальность, а где иллюзия? Зажмурив глаза, он попытался воссоздать в памяти события прошедших недель. Все как обычно: работа, встреча с друзьями…но какая-то деталь выпадала из памяти. Что-то очень важное. Глубоко выдохнув, парень открыл глаза и всматриваясь в свое отражение, стал прокручиваться повторяющиеся изо дня в день сновидение.
«Дождь сделал дорогу блестящей и гладкой, и если бы не толпа, собравшаяся в промозглый вечер, она была бы пустынной. Одинокий фонарь тускло освещал разбитый капот автомобиля и прорезанное мелкими трещинами лобовое стекло. Рядом находился полицейский патруль, следственный комитет и скорая помощь. И тут, будто кто-то перематывал фильм вперед. На носилках лежит безжизненное тело. Темные волосы слиплись от кровоточащей на виске раны. Лицо едва бледное, еще сохранившие свежесть, и не отмеченное смертной печатью, когда лица меняются до неузнаваемости. Полные губы едва приоткрыты, и кажется можно услышать прерывистое дыхание. Если бы не многочисленные ссадины, можно было бы подумать, что она спит. Он пытается прорваться к ней, но цепкие руки держат его. Он рвет ограждающую ленту и оказывается во всепоглощающей темноте. В этом кромешном сгустке мрака он слышит звонок. А после незнакомый, тихий голос говорит:
— Спасти не удалось. Мы сделали все что могли
Он беззвучно кричит. Под ногами теряется опора и он летит в пропасть.»
За дверью послышались шаги и он медленно повернул голову.
— Лешка, — девушка расплылась в улыбке, и приблизившись к нему, прижалась к широкой, мускулистой спине, — ты ужасно долго. Завтрак уже готов.
— Я скоро буду, — сдержанно ответил парень. Ее волосы защекотали тело, и он сделал попытку отстраниться.
— Поцелуй меня, — девушка заглянула ему в глаза и улыбнулась.
Парень отстраненно поцеловав ее, отметил что губы у девушки ледяные. И сама она бледная, и какая-то осунувшаяся.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — осипшим голосом поинтересовался Алексей.
— Разве может быть по-другому? — чмокнув его в щеку, девушка вышла из ванны.
Каждый раз, когда она приближалась, он ощущал беспокойство. Что же все-таки происходит? Ведь он любит ее, в этом сомнений не было. Они с Анжелой вот уже пять лет живут вместе, строят планы, путешествуют, но последний месяц он стал ощущать, что ему хочется отстраниться от нее. Чувства к ней остались прежними, но что-то мешало расслабиться в ее присутствии.
Этот период прошел в каком-то вакууме. А несколько дней назад он стал видеть сон, от которого стыла в жилах кровь. Больше всего на свете он боялся потерять Анжелу. А потерять ее при таких ужасных обстоятельствах была сравнима с муками грешников. И пускай подобное сравнение было излишне пафосным и преувеличенным, для него это было бы действительно невыносимым. Алексей замкнулся в себе, мало говорил, перестал встречаться с друзьями, и если не считать работу, безвылазно сидел дома. Анжела будто не замечала его состояния. Она всегда улыбалась, была нежна и ее будто все устраивало.
Завтрак прошел в мертвой тишине. Анжела наслаждалась апельсиновым соком и круассанами, наблюдая, как по подоконнику суетятся синички. Ему в отличие от девушки, кусок в горло не лез, и через пару минут, он решил не принуждать себя.
— Пойдем на крышу, — послышался бодрый голос девушки, — погода сегодня замечательная.
— Может в другой раз, — проговорил Алексей, направляясь в спальню.
— Сейчас, — в голосе девушки послышались стальные нотки.
Обернувшись, парень увидел как глаза девушки предостерегающе сузились. От нее будто повеяло холодом. Увидев его настороженный взгляд, она улыбнулась, как ни в чем не бывало. Поднявшись, Анжела потащила его к выходу.
— Будет весело, Мы давно не были там, — на ходу проговорила она. Ее голос дрожал от воодушевления, и она с какой-то невообразимой быстротой оказалась на последнем этаже. Казалось, даже если бы работал лифт, она бы его обогнала.
Дверь на крышу никогда не запиралась, поэтому установив камеру, и перетащив старенький диван, жители дома сделали для себя уголок отдыха. Здесь был стол для тениса, и мангал, кто-то из соседей притащил высокую пальму. На крыше стало уютно, и можно было отдохнуть на свежем воздуха, не выходя из дома. Но в это утро, погода была ветреной, и идея прийти сюда, казалось Алексею не очень удачной.
— Лешка, я очень скучаю, — Анжела прижалась к нему, и закрыв глаза, пылко поцеловала его.
— Вернемся в квартиру, ты вся замерзла, — Алексей сжал ее плечи. Как бы он не старался отогнать пульсирующее внутри беспокойство, у него ничего не получалось.
— Лучше иди сюда, — Анжела ловко взобралась на парапет и раскинув руки звонко засмеялась — почувствуй свободу!
— Спускайся, ты можешь упасть, — встревоженно проговорил парень. Он с детства боялся высоты, и хоть пытался побороть свой страх, он всегда оказывался сильнее.
— Лешка — Анжела повернулась к нему и протянула руку. Голос девушки был нежным, но в глазах притаилась едва сдерживаемая злость, — не бойся. Доверься мне.
Алексей с опаской посмотрел вниз, и взглянув на девушку медленно ступил на парапет и встал рядом с ней. Слегка покачнувшись, он ухватился за нее.
— Ты меня любишь? — Анжела склонила голову на бок, — хочешь всегда быть со мной?
— Конечно люблю, — Алексей попытался улыбнуться, — и мы всегда будем вместе.
Притянув его к себе, Анжела впилась губами в его губы, вложив в свой поцелуй всю страсть. Отстранившись, она счастливо посмотрела на растерянного парня.
— Лешка, — тихо проговорила девушка, коснувшись рукой его волос.
Вдруг нога парня соскользнула, и не удержав равновесие, он полетел вниз. Последнее, что он видел, это застывший силуэт девушки.
* * *
Возле дома собралась огромная толпа народу, полиция, скорая помощь. Повсюду слышались перешептывания. В луже крови лежал парень, его распростертое на земле тело было похоже на погибшую птицу. Свидетель давал показания, но сообщить толком было нечего. Он лишь видел из окна соседнего дома, как парень стоял на крыше, а потом встав на парапет, прыгнул вниз.
По словам очевидца установили, что данное происшествие было самоубийством.
— Месяц назад погибла его девушка, — тихо пробормотала одна из женщин, которая находилась в толпе, — он сначала пытался взять себя в руки, но видимо нервы сдали. Стал вести себя странно. Разговаривал сам с собой, открывал дверь, будто пропускал кого-то, покупал цветы. Несколько дней назад Алексей вообще почти не выходил. И вот теперь такое несчастье.
— Бедный парень, — сокрушенно покачала головой слушательница.
Вскоре толпа поредела. Парня погрузили на носилки, закрыв в черный пакет. Уже через час на улице не было ни души. Лишь разлитая бурым пятном кровь.

На улице пасмурно — и все валится из рук, но стоит выглянуть солнцу, как на сердце легчает... Многие верят, что хорошая погода сопутствует душевному подъему, а дождь погружает нас в депрессию. Но существует ли такая закономерность на самом деле?
Мы полагаем, что испытываем душевный подъем потому, что с утра светит солнце, и, напротив, впадаем в уныние, если дождь льет не переставая. Мы уверены: погода непосредственно воздействует на наше настроение. Попытки экспериментально проверить это расхожее мнение предпринимались неоднократно.
Исследователи обращались к добровольцам с просьбой по несколько раз в день фиксировать свое эмоциональное состояние на протяжении нескольких месяцев, а затем сопоставляли полученные данные с метеосводками за те же дни. И... не обнаружили никакой зависимости!
Дэвид Уотсон, профессор психологии Университета Айовы (США), проанализировал результаты двадцати крупнейших исследований зависимости настроения от погоды, проводившихся с начала 1980-х годов. Выяснилось: чем больше человек участвовало в экспериментах, тем меньше оказывалась корреляция. Иными словами, исследования психологов опровергают наши интуитивные заключения: погода и наше настроение никак не связаны. Что же заставляет нас верить в обратное?
Культурные стереотипы
Вера в линейную взаимосвязь между погодой и душевным состоянием пришла из далекого прошлого. Архаичный взгляд на вселенную уподоблял внутренний мир человека миру природы, и в этой схеме погодным явлениям отводилось то же место, которое обычно отводим эмоциям.
Так описывая сферу чувств, и сегодня мы пользуемся теми же словами, что и при описании погоды: например, глаголы «нахмуриться» и «проясниться» в равной мере применимы и к небу, и к лицу человека.
С древнейших времен жизнь людей регулировала погода. «Особую роль играло солнце, — рассказывает антрополог Александр Зубов. — Оно определяло ритм жизни, согревало, давало возможность заниматься собирательством и охотой... Оно было источником жизненных благ, и потому все великие цивилизации древности — от ариев до ацтеков — преклонялись перед ним».
Приподнятое настроение может быть, например, потому, что при хорошей погоде мы чаще выходим из дома
Сегодня на наши ощущения по-прежнему влияют традиционные взгляды и культурные стереотипы — устойчивые и крайне упрощенные представления о происходящем. Если нам радостно и за окном светит солнце, мы скорее всего попытаемся именно ему приписать свое прекрасное расположение духа. Но, если на улице идет дождь, мы просто не обратим на погоду внимания.
«Когда ситуация не соответствует нашим представлениям, мы игнорируем ее. Так функционирует механизм формирования стереотипов — предрассудков, суеверий, социальных установок, — поясняет психолог Маргарита Жамкочьян. — И наоборот, встречая совпадения, мы запоминаем их, рассказываем об этом другим.
А на самом деле приподнятое настроение у нас может быть, например, потому, что при хорошей погоде мы чаще выходим из дома, чтобы встретиться с близкими и друзьями. Такое социальное взаимодействие всегда положительно влияет на нас».

Приспособиться к контрастам
Около 60 тысяч лет назад несколько групп древних людей мигрировали из Восточной Африки, в итоге они и их потомки заселили весь земной шар. «Наши предки были вынуждены адаптироваться к новым условиям жизни, — поясняет антрополог Ольга Артемова. — Их организм учился улавливать любые сигналы погоды, которые могли повлиять на их жизнь. Например, пониженное атмосферное давление предшествовало урагану.
В генетической памяти последующих поколений резкое падение давления, вызывающее смутное чувство тревоги, запечатлелось как «предчувствие грозы». Именно так складывалась наша чувствительность к изменениям погоды.
Настроение — эмоциональное состояние, которое окрашивает нашу жизнь, и оно не зависит от конкретных обстоятельств. Когда у нас приподнятое настроение, мы радуемся не чему-то отдельно, а просто ощущаем радость.
Настроение может меняться несколько раз даже в течение одного дня, но его перепады или постоянный эмоциональный фон сезонны и прежде всего определяются индивидуальным биологическим ритмом.
Почему тогда настроение меняется?
Чаще всего непонятные перепады настроения случаются в осенние и зимние дни. Но апатия, чувство подавленности связаны не с погодой, а вызваны... недостатком света. Работа организма, в том числе нервной системы, определяется стабильностью цикла «день–ночь». Чем лучше освещенность, тем больше вырабатывается серотонина — гормона, регулирующего наше настроение.
Когда его не хватает, снижается либидо и способность к концентрации. «Ученые смогли определить особый тип нервных клеток, которые регистрируют количество света, воспринимаемое глазами, и в соответствии с этим регулируют работу внутренних биологических часов, — рассказывает Маргарита Жамкочьян. — Утренний свет «запускает» работу этих часов».
Естественный биологический будильник срабатывает, если рецепторы получают необходимое количество света. В осенние и зимние дни это становится почти невозможно.
ЧТО ТАКОЕ МЕТЕОЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Почему некоторые из нас реагируют на смену погоды головной болью, беспричинной тревогой, обострением хронических заболеваний? Феномен метеочувствительности физик Татьяна Бреус объясняет так: «Наш организм — сложная согласованная система различных ритмов — сердечного, сосудистого, дыхательного. Резкая смена температуры воздуха, атмосферного давления или силы ветра, повышенная солнечная активность могут вывести организм из состояния устойчивого равновесия. И мы ощущаем эмоциональный и физический дискомфорт».
Такая острая реакция на погоду свойственна лишь 3% взрослого населения. Ведь метеочувствительность — это естественный физиологический феномен, благодаря которому организм может адекватно реагировать на изменение внешней среды, что позволяет нам жить в гармонии с миром.
У одних процесс адаптации происходит почти незаметно, другим требуется для этого больше времени. А болезненная реакция на погоду — индивидуальная особенность тех, кому по наследству досталась особая чувствительность центральной нервной системы к активности cолнца, или же тех, чей организм сильно ослаблен.

Длинными зимними вечерами так хорошо устроится в уютном кресле перед камином с чашечкой такого чая и кроссвордам в руках.



Существует 24 вида национальных кроссвордов. Самые известные – это японские и скандинавские. Но существуют также эстонский и венгерский кроссворды.

Кроме того, есть трехмерные и бесконечные кроссворды. Бесконечные кроссворды имеют «бесконечную» сетку: слова, выходящие за рамки кроссвордной сетки, дописывают с другой стороны. Например, недописанное по вертикали вниз слово дописывают в том же столбце, но сверху.


Соревнования по разгадыванию кроссвордов – одни из самых сложных интеллектуальных соревнований в мире. За полтора часа нужно отгадать 5 кроссвордов: по два на английском и каком-нибудь другом европейском языке и один смешанный, например, англо-французский, англо-немецкий или англо-итальянский.

Кроссворд площадью 21 квадратный метр составили турецкие кроссвордисты. Кроссворд можно приравнять к 200 обычным кроссвордам, соединенным вместе. Игроки, решая его, неделями ползали по полу, подыскивая нужные слова.

Самый большой кроссворд мира, который был опубликован, составил Роберт Трюко из Квебека. 82 951 клетка и 25 614 слов.

Максимальное количество кроссвордов составил Андриан Белл. С января 1930 года до своей кончины в 1980 году он прислал в газету "Таймс" 4 520 кроссвордов.


Самым продуктивным составителем кроссвордов на сегодняшний день является Роджер Ф. Сквайерс. Он "производит" еженедельно 35 публикуемых заданий.

В мае 1966 г. лондонская газета "Таймс" получила письмо от Женщины с острова Фиджи, сообщившей, что ей только что удалось решить Кроссворд 673 в выпуске газеты от 4 апреля 1932 г. Таким образом, максимально затраченное время на разгадку кроссворда составляет 34 года.

Минимальное время на решение кроссворда из газеты "Таймс" - 3 минуты 45 секунд - затратил в ходе соревнования, организованного радиопрограммой Би-би-си "Сегодня", 43-летний англичанин Ройн Дин в декабре 1970 года.


На сегодня первое место среди составителей кроссвордов занимает Роже Боукарт из бельгийского города Брюгге. Свое 65-летие он отметил тем, что предложил для книги рекордов Гиннесса самый большой в мире кроссворд длиной 31 метр и шириной 53 сантиметра, который содержал 50 400 слов. На составление кроссворда ушло четыре года. Только вопросы к нему заняли 2734 страницы

3
Соня Цаплина. Детство.
Соседка Цаплиных Лариса Селезнёва не обманула: Елена Цаплина и вправду тянула дочь одна, и ради её благополучия она едва ли не на изнанку выворачивалась. Дабы хоть как-то более-менее нормально и содержать, и прокормить себя и дочь, Елена Юрьевна кроме работы в библиотеке подрабатывала переводчицей в издательстве, переводя с английского и французского языков современные романы. Бывало иногда, что Елене Юрьевне помогала её родня – кто вещами, кто деньгами, кто ещё как-либо. Отец, уйдя из семьи, совсем забыл и жену, и дочь, даже алименты не платил. А про то, чтобы просто придти навестить девочку, поиграть с ней или погулять, и говорить нечего! Как сложилась его жизнь? Думаю, так: он жил с какой-то хорошо обеспеченной женщиной, вёл домашнее хозяйство и ублажал её в постели. Почему я так думаю – не знаю. Да и какая разница, по большёму счёту?! Для меня человек, не вспоминавший ни разу о своём ребенке, – просто мразь подзаборная и всё.
Каким всё-таки было оно, детство Сони Цаплиной? Почему-то хочется верить, что оно было пусть небогатым, но счастливым. И хочется в это верить не без оснований: её любила вся семья и близкие, как, например, крёстные Людмила Неваляшкина и Виктор Маевский. Что в их домах, что в домах бабушки с дедушкой и тёток с дядьками Соня желанна всегда, и каждый из них старался побаловать девочку, как мог. Баловала Соню и мать, не забывая при этом и воспитывать ребенка, и заниматься с ним… Строго говоря, любое баловство, будь то покупка мороженного, поход в кино, в цирк или на пляж, было таким поощрением за хорошее послушание, прочитанную книжку, помощь маме по дому или что-то ещё такое. А если было что-то не так – был облом. К слову сказать, Соня терпеть не могла никакого наказания, особенно, когда мама била её по попе ремнём, что являлось своего рода высшей мерой, и применялось только в том случаи, когда ребёнок распускался донельзя. А такое, слава богу, было не часто, даже в пресловутом подростковом возрасте! Да и сама Елена терпеть не могла пороть дочь. Не садистка ведь она! Да, она была иногда строга с Соней, но в это же время ей хотелось быть с дочерью и подругами, которые любят друг дружку, доверяют друг дружке что-то очень личное, а то и просто рассказывали о своих проблемах, обсуждали бы фильмы и книги... Словом, Елена хотела, чтобы дочь не отталкивалась от неё, не боялась, а любила и уважала; чтобы она видела, что мама – это не только человек, который только ругает и бьёт по попе, но и человек, с которым можно и нужно разговаривать, который тебя и поддержит, и утешит, и умрёт за тебя. Поэтому Елена в отношениях с Соней старалась соединять, казалось бы, не соединимое: родительскую строгость и дипломатическую гибкость. То есть, мать могла не только давить на дочь авторитетом, но и полюбовно о чём-нибудь договориться: скажем, в пятницу Соня помоет посуду и приготовит ужин, а в субботу или в воскресенье мама ей поможет помыть полы. И похожих примеров было много! И у Сони с мамой прекрасно всё получалось, пока однажды в их семью не пришёл Валерий Гончаров и не спутал им все карты.

Эмоции — это важнейший элемент, прибор в человеческом теле. Без них, человек перестает быть человеком, вначале он выгнивает изнутри, а потом разрушается и снаружи.
Норам Айшек Тернов

В. Набокову.

От автора.
Не буду отрицать, что мой роман «Сонечка» написан по следам романа Владимира Набокова «Лолита». Да только я, как автор, ставил перед собой совсем другую цель: мне хотелось показать мою героиню не глупой малолетней шлюхой, какой, по-моему, является Лолита, а наоборот, вполне нормальной, умной и хорошей девочкой, которая погибла, не выдержав регулярного насилия со стороны любовника своей матери. Эта книга – далеко не примитивный, порнографический роман; и дело тут не только в детективном сюжете, а ещё и в вопросе: кому мы верим больше всего и кому стоило бы поверить? Думаю, я ни для кого не открою Америки, сказав, что иногда человек верит тем, кто подло ему лжёт, и напротив, не верит тем, кто на деле чисты перед ним. Собственно говоря, именно эта тема является ядром данной книги. Да, я хотел написать книгу не просто о проблеме педофилии, а вот именно о том, что девочка попала в беду, осталась с ней один на один, так как мать ей не поверила, а рассказать кому-либо ещё (скажем, психологу) нельзя: во-первых, стыдно, во-вторых, если рассказать – обязательно вызовут маму, будут расспрашивать, что у них дома делается и так далее… В итоге всё кончится поркой. И тут моя героиня не нашла иного выхода, как покончить с собой.
Наконец, я задумал мой роман не только под впечатлением от «Лолиты» и из желания показать её сюжет в другом ракурсе; мной ещё двигали жалость к детям, которые подвергаются сексуальному насилию, и сильное желание, чтобы те выродки, которые с ними это делают, были жесточайшим образом наказы, вплоть до смерти!
Ваш А. Х.
Книга первая.
1
Был тёплый майский день. Хорошо было на улице: солнышко стало щедрее одаривать теплом и светом людей и природу, птицы щебечут, деревья тихонько стали одеваться в листья, а люди, наоборот, раздеваться, дождавшись наконец-то тепла… И что бы просто не жить и не радоваться, глядя на это всё!
Думал так же и следователь Павел Александрович Иванов, выехавший с опергруппой на очередной труп по адресу улица Гагарина, дом-22. Труп был обнаружен во дворе дома. К моменту приезда опергруппы на месте происшествия были и неотложка, и участковый, и судмедик. Погибшей оказалась школьница лет 15-ти, высока, стройная, с длинными и светлыми волосами, и милым, почти ангельским личиком, что теперь было обогряно кровью. Девочка погибла в следствии падения с высоты 6-го этажа. Положение тела погибшей была сложено почти что кренделем.
– Привет, ребята! – сказал опергруппе судмедик Андреев, Олег Гаврилович, любовно прозванный коллегами Горынычем. Кто его так прозвал и за что – это осталось тайной, но Андреев вопреки своей мрачной профессии был человек с юмором и не обижался.
– Здорово, Горыныч! – ответил Иванов. – Вот только детских трупов на нашу голову нам не хватало!
– И не говори, Саныч! – отозвался судмедик. – Как думаешь: суицид или несчастный случай?
– Сейчас всё выясним! – ответил Иванов. – Вон, участковый работает. Хотя я подозреваю самоубийство. Не знаю, почему.
– Только этого мне не хватало! – сказал судмедик.
–Пал Саныч, там участковый Горелов, Сергей Иванович работает, – выдал опер уполномоченный Кирилл Хвостов. – Разрешите подойти к нему и поговорить!
– Что, старый знакомый? – спросил следователь.
– Да, однокашник по школе милиции, – сказал Хвостов.
– Дуй! – сказал Иванов.
Погибшую довольно скоро опознали соседи по подъезду, где она жила со своей семьёй: ей оказалась София Цаплина, школьница. Через недолгое время это подтвердила и мать погибшей девочки, Елена Юрьевна Цаплина, примчавшаяся с работы домой. Она была, как две капли воды, похожа на свою покойную дочь. Подозрения Иванова о самоубийстве, к сожалению, подтвердились. Об этом говорили и последнее СМС-сообщение погибшей, отправленное матери: «Мама, я не могу больше так жить. Прощай!», и записка, найденная в её комнате: «В моей смерти виноват только он». Кто этот он? И что данный негодяй сотворил с юным созданием, что довёл до самоубийства? Да! Вопрос на вопросе. Иванов, сам отец двоих детей, понимал тяжёлое состояние несчастной матери. И всё же он должен был задать вопросы о погибшей – поэтому, дав женщине воды, чтобы она слегка успокоилась, он начал допрос.
– Елена Юрьевна, вы можете говорить? – спросил Иванов.
– Да, конечно, – ответила Цаплина, отпив воды.
– Расскажите о вашей дочери. Какой она была?
Женщина, собравшись с духом, начала:
– Сонечка моя весёлая девочка… Была. Её любили соседи, учителя, одноклассники. Последние нередко бывали у нас. А я и рада была, что к моей девочке ходят в гости друзья и подружки.
– Говорите, все вашу дочь любили… – отозвался Иванов.
– Да. А что? – спросила Цаплина.
– Да малость странно получается, – замечает следователь, – человека все любят, а он вдруг из окна шагает в столь юном возрасте. – Вы думаете, что я вам лгу? – спросила Цаплина и глаза её при этом приобрели оттенок лёгкого гнева.
– Боже упаси, Елена Юрьевна! – успокоил её Иванов. – Я просто хочу спросить, может, у погибшей были завистники или иные недоброжелатели?
– А чему завидовать? – не понимала Цаплина.
– Ну, как! – сказал Иванов. – Красивая была, училась, наверно, хорошо…
– Училась хорошо – это верно, – согласилась Цаплина, – даже золотую медаль имеет за участие в соревнованиях по волейболу среди школ. Но Соня никогда не была зазнайкой, напротив, старалась помочь отстающим друзьям.
– Это хорошо! – подметил следователь. – Нынче, наверно, редко, где встретишь таких друзей или подруг.
– Да уж, вы правы, – тяжело вдохнув, сказала Цаплина. – Сонечка умела и дружить, и любить тех, с кем дружит… Точнее, дружила.
– Елена, Юрьевна, а вы с дочерью были близки? – спросил Иванов.
– То есть? – опять не поняла Цаплина.
– Она часто с вами делилась своими переживаниями, проблемами и так далее? – спросил следователь.
– До 14-ти лет Сонечка часто могла подойти ко мне и рассказать всё, что с ней случилось, – отвечала Цаплина. – А потом всё реже. Больше в дневник записывала.
Иванов удивился.
– Почему вы решили, что Соня вела дневник?
– Я просто видела один раз, как она что-то писала в тетрадь, – сказала Цаплина. – Если бы она делала уроки, то на столе были бы учебники. А так была одна тетрадь.
– А вы спрашивали дочь, о чём она писала в дневнике?
– А как же! – ответила Цаплина. – Я спросила Соню об этом, но она сказала, что собирает интересные афоризмы.
– Вы пытались увидеть дневник Сони? – спросил Иванов.
– Да, и не раз, – отвечала Цаплина. – Но, увы, так и не смогла его найти. Очевидно, дочь уносила его в своей сумке.
– У вашей дочери был молодой человек? – спросил Иванов.
– Да, я несколько раз видела его, – сказала Цаплина. – Дима Еликов его зовут, очень хороший и воспитанный мальчик. А почему вы спросили?
– В записке ваша дочь пишет «В моей смерти виноват только он», – замечает следователь. – Как вы думаете, мог ли Дима в какой-то момент сделать вашей дочери что-то нестерпимо-болезненное: предать её или жестоко оскорбить? Вот так, на ровном месте.
– Нет-нет, я так не думаю, – сказала Цаплина. – Знаете, бывало так, что я невольно слышала, как Соня говорила с Димой по телефону или когда он к нам приходил, и это были очень тёплые разговоры. Даже, если допустить, что Соня с Димой из-за чего-то поссорились (возможно, и серьёзно!), то, зная свою дочь, скажу, что Соня из-за этого кончать с собой не станет: она или найдёт силы простить, или просто забудет обидчика.
Следователь качал головой, давая понять хозяйке, что он всё понимает.
– Вы жили вдвоём? – спросил Иванов Цаплину.
– Нет, ещё мой муж, Валерий Гончаров, живёт с нами, – ответила та. – Он сейчас на работе.
– А ваш муж не родной отец Сони? – деликатно спросил Иванов.
– Да, он её отчим, – сказала Цаплина.
– Ясно, – сказал Иванов, качая головой.
– И последний вопрос, – объявил он, желая уже сам отвязаться от убитой горем матери. – А какими были отношения между вашим мужам и дочкой?
– Да нормальными они были, – ответила Цаплина. – Валера Соню очень любил, даже баловал частенько чем-нибудь вкусным. Да и Соня к нему хорошо относилась.
Говоря про отношения дочери с отчимом, Цаплина, выражаясь языком музыкантов, слегка сфальшивила, то есть и голос, и речь вдруг зазвучали уже не так уверенно, как до того. Да и тон, и взгляд женщины были какими-то немного испуганными, точно она боялась, что вот-вот откроется дверь в каком-то из шкафов и оттуда предательски вывалится какой-нибудь скелет, которому надо бы стоять и не высовываться. Иванов это заметил – и потому был вынужден спросить Елену Юрьевну – не ревновала ли дочь мать к её мужу?
– Первое время было так, – отвечала Цаплина. – Мы даже ссорились на этой почве, потому что Соня думала, что я её разлюбила и бросила… но однажды мы с Соней откровенно поговорили обо всём этом и я ей честно сказала, что её никогда не разлюблю, не брошу и не предам, и она, поверив мне, смягчилась.
– Ну, хорошо! – сказал Иванов. – На сём мы закончим. Я только посмотрю комнату вашей дочери.
– Да, разумеется! – сказала Цаплина и проводила следователя в комнату погибшей.

***
Первое, что увидел Иванов, войдя в комнату Софии Цаплиной, был идеальный порядок! Это сразу малость насторожило, так как, исходя и из своего опыта, и из примера своих домашних и знакомых, Павел Александрович знал, что человек, живущий в своей квартире или комнате, то там, то сям оставляет какую-нибудь свою вещь. Проще говоря, метит свою территорию. Однако Елена Юрьевна сказала, что дочь сама всегда прибирала свою комнату так тщательно.
– Моим бы поучиться такой аккуратности! – сказал Иванов, слегка улыбнувшись. Елена Юрьевна тоже вяло улыбнулась. В тоже время следователь заметил, что всё в комнате было устроено так, чтобы хозяйке жилось комфортно; возможно, что и сама погибшая приложила к этому руку. Иванову невольно представилось, с какой любовью несчастная девушка обживала свой уголок, и ему самому стало горько оттого, что хозяйка сюда больше не вернётся никогда. Сама комната была светлой, оклеенная белыми обоями в голубой цветочек. Посреди неё стояли две ширмы, деля помещение на рабочую зону и зону отдыха. Видно, так сделала сама хозяйка. В зоне отдыха стояла кровать с ящиками, куда, возможно, убиралась постель или зимняя верхняя одежда до срока. Над кроватью была приделана длинная узкая полочка, к которой был прицеплен маленький ночник, а рядом лежала книжка; на этой же полке соседствовали маленький музыкальный центр с кассетником и дисководом и две коробки – одна с кассетами, другая с дисками. Рядом с кроватью стояла лесенка для гимнастики, под ней аккуратно лежали свёрнутый трубочкой коврик, две гантели, диск и ролик, а на ней висели прыгалка и резиновый жгут, используемый в качестве эспандера. С рабочей зоной было тоже всё ясно: у окна письменный стол, на столе компьютер (а как без него!), стопка тетрадей, банка с ручками и карандашами, а также альбом для рисования. У стола стоял вращающийся стул с подлокотниками. По левую и правую сторону стояли два узких и высоких стеллажа: в одном были справочники и учебники, в другом художественная литература.
– Я гляну? – спросил Иванов, притягивая альбом.
– Да, конечно! – сказала Елена Юрьевна.
Следователь открыл альбом и, увидев там несколько рисунков, дался диву, как здорово они были выполнены. Особенно его умилил чёрно-рыжий котёнок, маленький и большеглазый.
– Всегда жалел, что не умею рисовать, – сказал Иванов с лёгкой завистью.
– Да уж, Сонечка рисовала отлично! – сказала Елена Юрьевна. – Она дизайнером хотела стать…
Вернув альбом на прежнее место, Иванов взялся за тетради.
– Что вы ищите? – спросила Елена Юрьевна.
– Хочу попробовать найти дневник вашей дочери, – сказал Иванов. Он осмотрел также и ящики стола, и сумку девочки, и книжные полки... Увы и ах! Дневника нигде не было.
– Жаль, – сказал Иванов с досадой. – Что ж, я пойду, пожалуй. Вот что: запишите, пожалуйста, ваш номер телефона на случай, если будут новые вопросы!
– Да, конечно! – сказала Елена Юрьевна, и, вырвав листок из тетради дочери, записала телефон. – Павел Александрович, а когда я могу забрать Соню для похорон?
– Как только судмедэксперт сделает всё необходимое – вы получите тело на руки, – сказал Иванов. – Примите мои глубокие соболезнования! И всё-таки, кто же этот он? До свидания.
– До свидания, Павел Александрович, – сказала Елена Юрьевна, провожая следователя.
Дверь закрылась – и в квартире наступила гробовая тишина.

2
Тем временем, пока следователь работал с матерью погибшей Софии Цаплиной, участковый уполномоченный Горелов и члены опергруппы Анна Дурова, Кирилл Хвостов и Денис Маков опрашивали соседей, живущих как на одной площадке с Цаплиными, так и в одном подъезде. У многих был шок. Те из соседей, которые знакомы С Цаплиными довольно давно, плакали по Соне, как по родному человеку и отзывались о ней только хорошо, равно как и о её матери. Да даже те соседи, которые не так хорошо знакомы с Цаплиными, и те нашли тёплое слово как о маме, так и о дочке. Впрочем, не только они были удостоены хорошего отзыва.

Из показаний Анжелики Малининой оперу уполномоченному Макову.
Знаете, я и с мамой погибшей девочки, и с самой погибшей общалась маловато, так как относительно недавно переехала сюда с мужем – и потому ничего толком вам не скажу; но так-то и та, и другая вроде люди нормальные были... И чего девчонка из окна выброситься надумала? Я просто в шоке.
Так вот: с Цаплиными я общалась на уровне «Здравствуй, как дела?»; а вот с Валерочкой мы общаемся боле тесно. Очень интересный мужчина! Такой разговорчивый, красавчик, а ещё и массажист классный! Я всегда только к нему на массаж хожу и там получаю массу просто сумасшедшего удовольствия. Только сегодня пропустила, потому что живот барахлит. Бывает, что мы и помимо массажа во дворе увидимся и чуток поговорим... Жаль, что мы раньше не встретились.

Из показаний Ларисы Селезнёвой оперу уполномоченному Дуровой.
Я Леночку и её семью знаю с тех пор, когда они сюда переехали. А это было лет четырнадцать назад. Так что Сонечка росла у меня на глазах… Бедная девочка. Знаете, я едва понимаю, что случилось; ведь Соня была всегда добродушным и весёлым ребёнком, всегда здоровалась, даже сумки поможет… то есть помогала донести, поговорить с тобой могла немного… Да и Лена женщина тоже далеко незлая, хотя и тянула Соньку одна: Боря, муж её, вскоре их бросил. Как мне сказала Лена в одном из наших разговоров, он ушёл потому, что Соня была ему нежеланна, нелюбима им и вообще мешала ему нормально жить: то есть, прийти домой, поесть и сесть смотреть телевизор или кроссворды разгадывать, или в компьютерные игры играть, или вовсе пойти к кому-нибудь. И с тех пор от него ни слуху, ни духу не было. Так Лена с Соней и жили до тех пор, пока Лена не встретила своего полюбовника (вот этого Валеру!). Знаете, всё понимаю: бабе без мужика плохо… Но, между нами говоря, какой-то этот Валера скользкий тип: вроде бы и вежлив, и обходителен с тобой, а глаза у него какие-то нечистые, неискренние… Я не знаю, как правильно объяснить. Впрочем, может, мне кажется?

Из показаний Николая Голубкина оперу уполномоченному Хвостову.
Я только встал (спал после ночной смены) – и слышу со двора крик: «Помогите – ребёнок убился!». Я, в чём был, к окну: глядь – а там и, правда, ребёнок лежит… Я так и обалдел: знаете, я до перехода в такси работал водителем на «скорой» – всего насмотрелся, но никак не мог и не могу до сих пор спокойно смотреть и принимать или травмы и страдания детей, или их смерть. Потом вызвал милицию и неотложку, оделся наскоро и вниз. Выбегаю, смотрю – а это наша Соня... Весёлая такая девчушка была, хорошая, и здоровается… То есть, здоровалась с тобой, и помочь могла авоську донести, даже если не просили её... Да и просто был добродушный человечек (прими, бог, её душу!). И мать тоже добрая женщина… За что ей это несчастье, господи?!

Из показаний Василисы Бурой Участковому уполномоченному Горелову.
Знаете, ещё утром, когда я встретила Соню, вышедшую из подъезда, она мне показалась какой-то угрюмой, ни в глазах, ни на лице не было и тени радости, поздоровалась со мной как-то через силу, чего прежде не было. Я спросила так, по-соседски, не приболела ли она? На что Соня мне сказала нехотя, что болит голова, и стремительно пошла в школу, как бы желая избежать нового вопроса. Я посмотрела ей вслед, и поняла, что что-то с девчонкой не то… Не знаю, почему я так подумала. Таким был наш последний разговор.
***
Собравшись после всех допросов и расспросов в кабинете Иванова, оперативники, угощаясь налитым хозяином кабинета чаем и жуя поставленные им же оладьи, уложенные в контейнер для еды, подводили некоторые итоги.
– И так, коллеги, что мы имеем? – произнес Павел Александрович. – У нас труп малолетней самоубийцы, которая шагнула из окна по вине неизвестного. Мать погибшей говорит, что и в семье, и в школе девочку любили и не обижали… На счёт школы пока ничего не знаю, а в семье явно что-то не то.
– Почему, Пал Саныч? – спросила Анна Дурова, молодая оперативница, не так давно пришедшая в отдел.
–Понимаешь, Анюта… Когда я спросил Цаплину-старшую про отношения дочери с её мужем (в смысле с мужем самой матери!), Валерием Гончаровым, – то она сказала, что отношения падчерицы с отчимом были нормальными... Но сказала она это как-то неуверенно, смазано, будто бы или чего-то боится, или что-то скрывает (что вероятнее всего!). Но, с другой стороны, что ей скрывать? Ревность дочери, которую та испытывала первое время? Так мать сама мне о ней сказала, как и то, что она с дочерью обо всём поговорила и всё уладила.
– Видимо, не всё уладила, раз дочка из окна спрыгнула! – заметила Дурова.
– Хочешь сказать, что погибшая всё-таки не приняла отчима? – спросил Иванов.
– А почему нет? – сказала Дурова. – Дочь долгое время живёт с мамой, привыкает, что мамино сердце принадлежит ей одной, а тут сваливается чужой дядя в эту уютную гармонию и переманивает маму на свою сторону. Тем более, что мама давно в разводе, о чём говорила соседка Цаплиных Лариса Селезнёва. Естественно, это не может не ранить ребёнка – и в какой-то момент решает покончить с собой, видя, что самый дорогой для него человек, его мать, просто на него плюнула.
– Что ж, допустим пока, как одну из версий, – сказал Иванов.
–Разрешите замечание! – сказал Хвостов. Иванов кивнул. – Я говорил с Гореловым, и он мне сказал, что за два года работы на его участке он к Цаплиным даже по мелким вопросам не приходил, то есть люди жили нормально: ни пьянок, ни дебошей, ничего. Хотя алкашни и буянов у него едва ли не
через квартиру в этом подъезде.
– Ясно, – сказал следователь.
– Разрешите! – подал голос Денис Маков. Следователь вновь кивком дал добро. – Я хочу добавить пару слов об отчиме к словам Ани: в общем, допросив другую соседку Цаплиных, Анжелику Малинину, я понял, что между ней и отчимом погибшей были более, чем соседские отношения: во-первых, она его называла весьма нежно: «Валерочка»; во-вторых, она о нём говорила едва ли не в превосходных степенях и как про массажиста, и как про мужчину.
– К слову, та же Селезнёва охарактеризовала сожителя Елены Цаплиной, как мутного человека, – добавила Анна Дурова.
– К Валерию Гончарову и к маман погибшей мы ещё непременно присмотримся! – сказал Иванов. – Однако не будем упускать и другие версии: например, травлю в школе. И хотя мать Софии говорила, что девочку все любили там, но я склонен думать, что девчонку кое-кто из педагогов или одноклассников мог недолюбливать. По себе знаю: была у нас среди учителей пара сволочей, для которых унизить ученика, который не понимает чего-то, просто доблесть.
– Думаете, и у погибшей могли быть с кем-то из педагогов или одноклассников натянутые отношения? – спросил Кирилл Хвостов. – Нет, так-то всё возможно, в семье не без урода. Сам иногда слышу в новостях: то там педагог или одноклассники над ребёнком издеваются, то сям.
– В общем, надо проехать в школу и всё узнать, что да как! – сказал Иванов. – Кроме того, надо найти парня погибшей, Дмитрий Еликов его зовут… Вот я дурак, не додумался посмотреть телефон погибшей: может, там номер его есть? Стоп! У меня же номер матери Софии есть. Сейчас попробуем всё выяснить.
– Пал Саныч, а давайте я попробую найти нашего Еликова по сети! – предложила Дурова. – Вполне вероятно, что и телефон мы там найдём.
Она набрала страницу Софии Цаплиной и через неё вошла на страницу весьма красивого, улыбчивого, темноволосого парня примерно лет погибшей. Это и был Дмитрий Еликов. На счастье нашёлся на его страничке и телефон, по которому Дурова дозвонилась… Однако, ответивший ей отец, сказал, что Дима попал в больницу с переломом ноги после автоаварии, и искать его надо хирургии.
– Так, Аня, тебе и Кириллу задание: завтра съездить к этому Еликову в больницу и допросить его про их отношения с погибшей. А мы с Денисом тогда съездим в школу. Ну, а теперь по домам! Ещё неизвестно, чего Горыныч нам напишет.

Месяца полтора назад этот сюжет видела по Тв, теперь нашла здесь. Сказать, что я восхищенна, мало будет слов, я молча не верю своим глазам. Мужик настоящий!

Лет семь собиралась песню эту оформить, да все никак.
Певца слушать перестали за это время. В живописи, нас красивых, почти не прибавилось,
а с изображениями перемены в инете.
На ютьюбе перемены и с новой версии программы как-то странно у меня,
последний ролик запорола по этим причинам.

Что получилось. Возможно, последний ролик, продолжать вряд ли получится.